решив между делом, что фламандская подкалиберная пуля с сердечником из деплеталя[20] подошла бы для этого как нельзя лучше, – и совсем было вознамерился собрать карабин, но вовремя сообразил, что порыв неуместен. Время позднее. Снаружи наверняка уже светает, а в «Королеве Роз» следы ужасающей резни. Оставаться и далее в этом вертепе – верх легкомыслия. Как всегда, главное – понять «суть происходящего», остальное – дело техники. Для человека, напрочь лишенного чувства самосохранения, Карл на редкость хорошо научился выживать. Отсутствие страха он заменял здравым смыслом и логикой. Получалось неплохо. Так случилось и на этот раз. Сообразил, что к чему, оценил риски, начал действовать.
Карл быстро, но систематически затер следы и отпечатки пальцев Греты, да и за собой прибрал тоже. Переоделся в один из костюмов покойного господина Коноплева, оказавшийся ему почти впору, и в его же уличные ботинки, и, бросив свою забрызганную кровью одежду в камин, вышел из «Королевы Роз», прихватив с собой футляр для фагота, длинный зонт и небольшой саквояж светлой кожи.
«Пожалуй, – думал он, поскрипывая снегом в направлении станции надземки, – можно будет сделать для цинских трофеев отдельную витрину».
Дарья Дмитриевна Телегина
Остаток ночи она провела в суомском готеле «Гоглант». Не спала, разумеется. Куда там – спать! Взяла номер с ванной – благо в поясном кошельке «завалялось» триста рублей золотом, – села в горячую воду, «набулькала» полстакана старки и выпила залпом.
«Как парное молоко…» Или как нарзан.
Выпила, не чувствуя, что пьет, взглянула с удивлением на пустой стакан.
– Ну, надо же!
Пятидесятиградусный алкоголь не забирал. Даже не пронял как следует.
«В десять на Фурштатской…»
Тем не менее налила еще полстакана и вдруг вспомнила, как Грета вырвала Кириллу верхнюю губу.
«Ужас какой!»
И в самом деле, ужас. Но и то, что случилось с ней за считанные минуты до этого, тоже ведь не «блядки на сеновале». Опоздай Грета хоть ненадолго, и, возможно, не сидела бы Дарья сейчас в горячей воде. В смысле, не смогла бы в ней сидеть.
«А если бы ее и вовсе рядом не оказалось? Если бы они вообще не встретились, тогда что?!»
Вот это уже был настоящий ужас. И не просто «ужас, ужас, ужас, ужас!», как в старом анекдоте про шлюх, а подлинный, забирающий человека целиком и полностью – кромешный ужас. Воображение-то у Дарьи было о-го-го какое! Всем бы такое! Но не в данном случае. Представив последствия своей опрометчивости, Дарья опрокинула в рот и вторую порцию старки. Но и та прошла, на удивление, нечувствительно. Так что о факте «опрокидывания» Дарья узнала, что называется, постфактум, отставив стакан в сторону, чтобы закурить.
– Н-да…
Руки тряслись – но явно не с перепоя, – в ушах стоял гул, однако голова не кружилась, и перед глазами не плыло.
«Вот
По-видимому, русско-новгородская разговорная вариация на тему слова depletalloy (так некогда назывался обедненный уран).
