style="font-size:15px;"> Нечистыми… Именно так называют их в «Хронике Бивня», которую в Тысяче Храмов почитают истинным словом Божиим, – тех Немногих, кто достаточно образован и наделен врожденной способностью творить колдовство. «Вырвите у них языки их, – гласило священное писание, – ибо нечестие их есть святотатство, чернее которого нет…» Отец Ахкеймиона – который, подобно многим нронцам, ненавидел тиранию Атьерса, – вколотил это убеждение и в самого Ахкеймиона. Отцы умирают, но убеждения их пребывают вовеки.
– Но я об этом ничего не слышал.
Старик подался вперед. Его крашеная борода была прямоугольной, как и у самого Ахкеймиона, но при этом тщательно заплетенной на манер восточных кетьян. Ахкеймиона поразило несоответствие старческого лица и черных волос.
– Но ты и не мог этого слышать, не так ли, Ахкеймион? Ведь ты был в Верхнем Айноне. Какой жрец решится порицать колдовство среди народа, которым правят Багряные Шпили, а?
Ахкеймион уставился на старого колдуна исподлобья.
– Но этого следовало ожидать, не правда ли?
Вся идея внезапно показалась ему нелепой. «Такое случается с другими людьми, в другие времена».
– Вы говорите, что этот Майтанет коварен. Есть ли лучший способ укрепить свою власть, чем возбуждать ненависть к тем, кто осужден Бивнем?
– Разумеется, ты прав.
Наутцера имел крайне неприятную манеру присваивать себе чужие возражения.
– Но есть куда более пугающая причина полагать, что он обрушится скорее на нас, нежели на фаним.
– И что это за причина?
– Причина в том, Ахкеймион, – ответил другой голос, – что война против фаним победоносной стать не может.
Ахкеймион вгляделся во мрак между колоннами. Это был Симас. В его белоснежной бороде виднелась ироническая усмешка. На нем было серое одеяние поверх синего шелка. Даже внешне он казался водяной противоположностью огненному Наутцере.
– Как проходило твое путешествие? – спросил Симас.
– Сны были особенно мучительны, – ответил Ахкеймион, слегка ошеломленный переходом от тяжелых раздумий к светской беседе.
Давным-давно, словно в прошлой жизни, Симас был его наставником. Именно он похоронил наивность сына нронского рыбака в безумных откровениях Завета. Они несколько лет не общались напрямую: Ахкеймион долго странствовал, – но легкость обращения, способность разговаривать, не сбиваясь на джнан, осталась.
– Что ты имеешь в виду, Симас? Отчего Священная война против фаним не может окончиться победой?
– Из-за кишаурим.
Опять кишаурим!
– Боюсь, я не улавливаю твоей мысли, бывший наставник. Ведь разумеется, айнрити проще будет вести войну с кианцами, народом, у которого всего одна школа – если кишаурим можно назвать «школой», – чем воевать со всеми школами, вместе взятыми.
Симас кивнул.
– На первый взгляд – быть
