очаровательным образом, возразила Вера. – Она нездорова просто.
– Ну так и лежала бы в кровати, раз нездорова, – недовольно заметил тот. – А то, понимаешь, выказывает пренебрежение.
– В самом деле, – кивнула Вера. – Сейчас скажу ей, чтобы легла. Пейте шампанское, товарищи! – напомнила она, идя к двери.
– Вера Андреевна, а брудершафт? – напомнил Хопёр. – Давайте-давайте! Пора на «ты» переходить.
– Конечно, Геннадий Петрович, – улыбнулась Вера.
Она и Хопёр снова взяли наполненные бокалы. Когда, допив шаманское до дна, Хопёр страстно поцеловал Веру в губы, все встретили это аплодисментами.
– Вот теперь – на «ты»! А, Верочка-красавица? – подмигнул Хопёр.
– Да!
Верино лицо сияло так, что самый подозрительный тип не усомнился бы в том, что она абсолютно счастлива. Под всеобщий радостный вопль Хопёр поцеловал ее снова.
– Вот это я понимаю! – одобрительно заметил товарищ Самохвалов.
– Что понимаешь, а? – Незаметно подошедшая сухопарая супруга ткнула его пальцем под ребро и зловеще напомнила: – Смотри у меня!
Пока Самохваловы выясняли отношения, а гости выпивали, Вера снова направилась к двери.
– Куда ж ты, красота моя? – завопил Хопёр. – У меня для тебя сюрприз!
– Буквально на пять минут, Геннадий Петрович.
Вера приветливо помахала ему. Блеснуло на ее среднем пальце кольцо с изумрудом.
– Гена! Для тебя теперь Гена, – напомнил Хопёр.
Она потрепала его по щеке и пообещала:
– Сейчас вернусь, Геночка.
Выйдя из зала, Вера вынула из сумочки белый платочек и брезгливо вытерла губы, не обращая внимания на то, что и яркая помада при этом стерлась тоже. Вместе с обворожительной улыбкой.
В комнату к сестре она вошла без стука.
– Что это такое? – резко спросила Вера.
– О чем ты? – не вставая с кровати, на которой лежала одетая, и даже не оборачиваясь, проговорила Надя.
– Не притворяйся, все ты прекрасно понимаешь.
– Ты тоже.
– Ты повела себя вызывающе, – сердито заметила Вера. – И поставила меня в идиотское положение.
– Ты сама себя в него поставила. – Надя села на кровати. – Да, Вера, да! Я молчу, молчу… Но ведь это невыносимо! Эти вечеринки… Прямо в музейном зале!
– А где, по-твоему, я должна их устраивать? – пожала плечами Вера. – В складском флигеле?
– А зачем их вообще устраивать?
– Вон оно что… – протянула Вера – Осуждаем?
– Не осуждаем, а… Это предательство, Вера, неужели ты не понимаешь?
– И что же я предала, по-твоему? – холодно поинтересовалась Вера.
– Все! Все, что было нам дорого. Всю нашу память.
Во взгляде, которым Вера окинула сестру, сквозило искреннее недоумение.
– Не пойму, ты блаженная или просто дура? – произнесла она. – Чтобы дура
