стабильности и прогресса?
– Именно так, Данимира, именно так. Но хотелось бы услышать, какими именно способами наша Империя добивается гармонии столь различных по своей сути явлений, каковыми являются стабильность и прогресс.
Слова московского гостя катятся по поверхности моего разума, как рассыпанные пластмассовые бусины. Но и я не лыком шита. Я подбираю слова Павла Викторовича, нанизываю их на нитку в другом порядке и произношу в ответ такую же гладкую речь.
«Съел?» – думаю я. Все учителя говорят мне, что я способная.
– Прекрасно, Данимира, прекрасно, – удовлетворенно произносит Павел Викторович. – А теперь расскажите нам, что вы думаете о поступке вашего товарища Николая Малыгина.
Внезапно я чувствую острый приступ гнева. Я ощущаю, что безмерно устала от этого бессмысленного времяпровождения и что тоже с удовольствием что-нибудь бы подожгла. Колька, конечно, дурак, но мои мысли – это мое личное дело.
– Сегодня он поджег березу, а завтра магию продаст? – цитирую я записку Одинцова и таращусь с честным выражением, хотя внутренне усмехаюсь.
Лицо у меня невинное и безмятежное, это я унаследовала от мамы. Только мама – на самом деле такая, светлейшая из ведьм, а насчет себя я не уверена.
Психолог задумчиво смотрит на меня, потом неожиданно усмехается и становится похожим на человека. Оказывается, кроме рта у Павла Викторовича есть глаза – серо-зеленые, с пушистыми ресницами и со смешливой искоркой на дне зрачков.
«Это ведь он специально нудятину разводил, – вдруг догадываюсь я. – Чтоб запомнили на всю жизнь».
– Такое развитие событий намного вероятнее, чем вам кажется, Данимира Андреевна, – все так же усмехаясь, сообщает Павел Викторович. Из-за этой усмешки фраза звучит так, будто он отвечает на мои невысказанные слова. Может, он чтец мыслей? Редкая способность даже среди магов, но ведь встречается же.
Не успеваю обдумать эту возможность, как замечаю, что фигура передо мной размывается, серо-зеленые глаза бледнеют, остаются лишь зрачки, которые превращаются в блестящие черные бусинки на серой вытянутой морде.
– Ты завязла, – строго говорит морда голосом Павла Викторовича. – У тебя мало времени, двигайся дальше.
Странно. Раньше мне казалось, что дополнительные уроки по обществоведению – не лучшим образом проведенное время, а теперь не хочется уходить.
Здесь скучно, но безопасно, а там, куда мне придется идти, скверно.
Но что-то толкает меня в грудь, и я с сожалением покидаю и это место, и это время.
Двигаться.
Мне надо двигаться, надо догнать ускользающее, невозможное, унесенное ветром…
А вообще преподаватели по всем предметам у нас были замечательные – Завод следил за этим. И училась я без проблем. Если честно, мне даже в голову не приходило, что можно добровольно отказаться познавать что-то новое. Так что школу я закончила с золотой медалью, без помощи каких-либо сверхъестественных сил.
Я, как и мама когда-то,
