вечностью.
После измерения уровня особых способностей инспектор еще крепче сжал губы и сочувственно посмотрел на отца, потом мельком взглянул на бледную от волнения маму. Мне показалось, что я без труда могла расшифровать его взгляды. Мол, как же так, у такого талантливого мага родилась эдакая бездарность; наверное, в мать пошла, пустышка.
Отец в ответ изобразил печальную физиономию, и я чуть не испортила все, издав нервный смешок. Инспектор вздрогнул, все человеческое вновь стерлось с его лица. Он перевел жезл в режим измерения магической амбициозности. Я внутренне расслабилась. Тут для низких результатов мне не требовалось ничего принимать. Я честно и искренне не желала участия в гонках по вертикали. И действительно, жезл изобразил какую-то вялую попытку засветиться, после чего угас и признаков жизни более не подавал.
Тест с жезлом оказался последним, теперь инспектор должен был объявить о том, что Реестра и Академии мне не видать как своих ушей. Я уставилась в пол и приготовилась пустить фальшивую горючую слезу по случаю этого прискорбного факта.
Вместо этого начало происходить нечто странное.
Инспектор уставился на свой жезл.
Время вдруг будто застыло, и все милые летние отзвуки, наполнявшие нашу гостиную, исчезли, утонули в ватном коконе: замолк веселый птичий щебет, летевший в распахнутое окно гостиной, утих шелест молодой листвы; белая полупрозрачная штора, качнувшаяся в сторону, так и не опустилась обратно, мертво застыв под неестественным углом.
Инспектор медленно, как бы против своей воли, протянул руку и пропустил светлые струи моих волос сквозь темные пальцы.
Я изумленно покосилась на эту руку, потом подняла взгляд. С лица инспектора смотрели невообразимо живые, с расширенными зрачками, мерцающие как драгоценные камни глаза, и в них плескалась такая горечь, что сердце вдруг тронул холодок какого-то тяжелого предчувствия.
Вид у императорского посланника стал, признаться, несколько безумным.
– Как жаль… ах, как жаль… – хрипло бормотал он, как во сне перебирая мои волосы.
Несмотря на то что все происходящее мне очень не нравилось, я стояла смирно, агнцем на заклании, потому что от неожиданности никак не могла собраться и взять в толк, входит ли происходящее в ритуал отбора в Реестр, или же что-то пошло не по плану. И только когда сухие жесткие пальцы так же медленно прошлись по моей скуле и подбородку, я не выдержала и, мотнув головой, сделала шаг назад.
И сразу все закончилось. Кокон рассыпался, вернулись звуки, заколыхались занавеси. Инспектор отпрыгнул от меня, как черт от ладана. На его обтянутых пергаментом скулах проступили два красных пятна. Он схватился за книжку с семью печатями, что-то косо черканул там и захлопнул тетрадь. Потом металлическим голосом зачитал стандартное извещение о том, что я не прошла испытание и отныне могу считаться среднестатистической единицей, не представляющей для Империи особого интереса.
Как
