Он же у вас играет на гитаре.
Тут уже удивилась бабушка. Сказал продавщице, что она ошибается.
– У меня отличная память на лица. А вашего мальчика я прекрасно знаю, он каждую неделю покупает у меня медиаторы для всего музыкального кружка.
Бабушка посмотрела на меня. Я открыл крышку, нажал на клавиши.
– Там внизу есть педали. Надави на правую – и звук будет громче, – сказала продавщица.
Я надавил. Потом еще раз. Пианино звучало как орган. Ну хорошо, почти как орган.
У нас была пластинка, мамина любимая. Иоганн Себастьян Бах. Органная музыка. Потом она пропала. Я дал честное слово, что я ее не разбил и не соврал. Мама недоумевала.
– Не могли же ее украсть, – говорила она и смотрела на нас.
Папа пожимал плечами, я мотал головой, отрицая такую возможность.
Если бы они знали, как здорово дымит пластинка, когда получается её поджечь. Лучшая «дымовуха» из моего детства. Лучше, чем медиатор. Но у медиаторов была своя прелесть – они «капали». В отличие от пластинки. Еще лучше «капал» целлофановый пакет. Но однажды, когда он «капал», подул ветер. И пакет капнул на голую руку Сережки. Он извивался от боли, а потом, вероятно, получил еще люлей дома.
– Грузчики поднимут пианино к вам сегодня, – сказала продавщица. И услышав, что мы живем на девятом этаже, присвистнула. – Сколько возьмут, спросите у них сами.
Мама хотела, чтобы я ходил на бальные танцы.
Я хотел ходить на футбол, но был не против, когда узнал от нее, что в эту секцию ходит моя одноклассница. Она мне так нравилась, что я иногда забывал дышать. Потом вспоминал, выпускал скопившийся внутри меня воздух – как маленький дракончик, и класс оборачивался посмотреть, что случилось. Все, кроме нее. Она знала. Женщины всегда знают, что нравятся. Даже во втором классе.
Мне купили черные брюки. Какие-то туфли. Новую белую рубашку и даже бабочку.
– Здравствуйте! – сказала важно и весело дама в синем платье. – Я Элеонора Максимовна.
Дам из секций почему-то всегда звали вычурно.
Она провела меня мимо моей одноклассницы, упорно не смотревшей в мою сторону. Поставила в пару к другой девочке. Толстой. Низкорослой. Рыжей.
– Это Катя. Кате давно был нужен партнер. – Она подошла к пианино, но не села. – Смотрите внимательно! Сегодня мы разучим вальс. Мальчики берут девочек за талию, девочки кладут мальчикам руку на плечо. Потом мальчики делают шаг назад. И – раз! Потом в сторону, и – два!
Те пять рублей, которые мама выдавала мне ежемесячно на танцы, я тратил на марки. Танцы были на втором этаже дворца культуры. На первом был кружок филателистов. Я собирал всё про космос. У меня были все космонавты – от Гагарина и до середины восьмидесятых.
Мы стояли у метро «Динамо», не зная куда идти. Два здоровых лба. Мне восемнадцать, другу двадцать два.
– Простите, – сказал он вышедшей из метро женщине. – Как нам пройти к стадиону «Юных пионеров»?
Женщина посмотрела на нас. Как показалась мне – с подозрением. Махнула рукой.
– Через
