не хотелось пробуждаться, – так думала Эйлиш, оглядывая вместе с Нэнси зал и притворяясь, будто никого в частности они найти не пытаются.
В зале танцевало лишь несколько пар, да группка мужчин топталась у двери.
– Вид у них такой, точно они на коровий рынок пришли, – сказала Нэнси. – И боже ты мой, до чего же я ненавижу их бриллиантин.
– Если хоть один подойдет к нам, я встаю, – заявила Эйлиш, – а ты говоришь, что должна проводить меня в уборную.
– Нам следовало нацепить очки из бутылочного стекла, присобачить к зубам приставные челюсти, да еще и волосы салом намазать, – согласилась Нэнси.
Зал понемногу наполнялся, однако Джордж Шеридан не появлялся. Некоторые из мужчин осмелели и приглашали девушек потанцевать, но к Нэнси и Эйлиш ни один так и не подошел.
– Просидим еще немного у стенки – и нас с тобой «обоями» прозовут, – сказала Нэнси.
– Бывают прозвища и похуже, – ответила Эйлиш.
– Это верно, – согласилась Нэнси. – Могут и «дохлыми паучихами» назвать.
Даже когда они отсмеялись и снова начали оглядывать зал, одна из них время от времени прыскала и к ней сразу присоединялась другая.
– По-моему, мы с тобой смахиваем на слабоумных, – сказала Эйлиш.
Однако Нэнси вдруг посерьезнела. Посмотрев в сторону безалкогольного бара, Эйлиш увидела только что появившихся Джорджа Шеридана, Джима Фаррелла, ребят из регбийного клуба и составлявших им компанию молодых женщин. Отцу Джима принадлежал паб на Рафтер-стрит.
– Ну так и есть, – прошептала Нэнси. – Я пошла домой.
– Подожди, – ответила Эйлиш. – Как закончится танец, пойдем в уборную и поговорим, решим, что нам делать.
Когда музыка смолкла, они пересекли опустевший пол; Эйлиш полагала, что Джордж Шеридан их заметил. В уборной она сказала Нэнси, что предпринимать ничего не следует, только ждать, а когда они вышли оттуда, новый танец был в полном разгаре. Посмотрев в сторону Джорджа и его друзей, Эйлиш встретилась с ним глазами. Лицо Нэнси, пока они искали, где присесть, пошло красными пятнами, она походила на школьницу, которой монахини велели выйти из класса и постоять за дверью. Они сели, не произнеся ни слова, танец продолжался. Эйлиш пыталась придумать, что бы такое сказать, однако в голову приходили лишь разного рода нелепости, и потому она молчала, сознавая, впрочем, что всякого, кто надумает к ним приглядеться, зрелище ожидает плачевное. Она решила: если Нэнси хотя бы намеком предложит уйти, соглашусь сразу. Эйлиш уже не терпелось покинуть зал, даром что она хорошо понимала: спустя совсем недолгое время им обеим удастся найти в происходящем сейчас смешную сторону.
Впрочем, по окончании танца Джордж – еще до того, как музыка зазвучала снова, – пересек зал и пригласил Нэнси. Когда она встала, Джордж улыбнулся Эйлиш, и та улыбнулась в ответ. Танец начался, Джордж что-то
