главное – они с Ксюшей очень подружились. Она читала ему свои стихи даже до того, как продиктовать их маме или папе. Показывала ему только что нарисованные акварельные картинки, которые не всегда понимали взрослые, зато червячок Игнатий прекрасно чувствовал всё, что девочка хотела выразить.
В свою очередь, червячок Игнатий рассказывал Ксюше про своих друзей и про разные случаи из жизни. Про то, как он рыл норку сквозь всю Землю, а потом – артезианскую скважину. Как у него появились крылышки. Как он торговал камешками и как летал на вертолёте. Про сказочный дворец и про выставочный зал в стеклянной банке. Кстати, банка была точно такой же, как и теперешнее его жилище. Про гномпьютер и сражение с привидением. И про многое-многое другое.
Но всё-таки настал день, когда червячок Игнатий решил, что пора возвращаться к себе.
– Знаешь, Ксюша… – сказал он печально.
– Знаю… – сказала она и почему-то из каждого глаза у неё выкатилось по слезинке. – Нет, это я не плачу, а просто немного грущу. Я же знаю, что тебе надо возвращаться. В своей норке уютнее, чем у самых гостеприимных друзей. И тебя ждут паук Пафнутий, жук Дормидонт, божья коровка Пятнашка…
– А ещё мне пора рыхлить землю, – добавил червячок Игнатий. – Ведь если мы, червячки, не будем рыхлить землю, даже страшно сказать, что с ней станет. Но ты ведь знаешь, где меня найти? Мы познакомились совсем недалеко от моей норки. Я всегда буду тебе рад… Теперь, если ты откроешь окно, я покажу, как действуют мои крылья. Ты ведь ни разу ещё этого не видала.
…И Ксюша долго стояла у окна, глядя, как нежно поблескивают на солнышке крылья червячка Игнатия и раздумывая о том, какое у неё будет занятие в жизни. Такое же важное, как у червячка Игнатия. Чтобы твёрдо знать: если ты будешь рыхлить землю, то жить на ней будет гораздо лучше.
Типографские штучки
Червячок Игнатий очень любил книги – и новенькие, с запахом свежего клея, и старые, читаные-перечитанные. Но совершенно не представлял себе, как же эти книжки делают. Поэтому когда он в разговоре с одним своим новым знакомым узнал, что тот работает в типографии, где печатают книги, то был по-настоящему взволнован.
Нового знакомого звали Степан Полиграфович. Он был высокий, широкоплечий, но на его лице то и дело появлялось удивлённо-детское выражение. Может быть, из-за того, что он не привык общаться с говорящими червячками, которые любят читать.
Познакомились они так. Червячок Игнатий, нарыхлившись земли, отдыхал неподалёку от своей норки и развлекал себя тем, что громко и выразительно читал вслух любимые стихи. Никто из людей не обращал внимания на это «громко», слишком тихое для человеческих ушей, особенно если эти уши находятся на высоте человеческого роста от земли. Но Степан Полиграфович, проходя неподалёку, уронил зелёный фантик от засунутой в рот конфеты. Конечно, фантик ему был уже не нужен, но он не привык оставлять после себя мусор. И чтобы найти
