быстро усвоили, что ему нравился тяжелый труд. И упрямая решимость. Готовность продолжать тренировку, невзирая на боль. Жалобы, мольбы и неподчинение, напротив, не воспринимались совсем.
С той первой ночи им не давали полноценно выспаться. Двадцать минут тут, три часа там. Евнух будил их в необычное время и требовал выполнить сложный шарукин, а то и заняться спаррингом. Похоже, в занятиях не было системы, и они привыкли спать, когда удавалось. Постоянное изнурение превратило первые недели в спутанный сон.
Занятия с дама’тинг уподобились миражам в пустыне. Девушки беспрекословно подчинялись невестам Эверама. Если женщины в белом оставались недовольны, Энкидо всегда узнавал об этом и без слов объяснял, почему ошибки не должны повторяться.
«Я готова убить, чтобы выспаться», – показывала пальцами Шанвах.
Большинство уроков дама’тинг не вызывали интереса у девушек, но их полностью захватил секретный код евнухов, смесь ручных знаков и языка тела. Сложные беседы велись так же запросто, как посредством обычной речи.
При помощи кода Энкидо порой подавал команды или делился крохами мудрости, но в целом евнух по-прежнему предпочитал безмолвное обучение на примере, вынуждая их самостоятельно разгадывать полный смысл. Целые дни иногда проходили без единого кодированного слова.
Но если код мало способствовал общению с господином, то он стал главным способом общения друг с дружкой. Энкидо, как выяснилось, не был глух. Совсем наоборот: слабейший шепот мог повлечь за собой унижение и боль, а потому в присутствии евнуха девушки хранили молчание. Ашия не сомневалась, что он не раз ловил их на кодированной беседе, но до сих пор игнорировал это.
«Я тоже», – ответили пальцы Ашии, и ее потрясло, когда она осознала, что говорит всерьез.
«У меня нет сил убивать, – сказала Сиквах. – Без сна я могу умереть». Мича и Джарвах, как всегда, молчали, но пристально наблюдали за разговором.
«Не умрешь, – ответила Ашия. – Как господин научил меня выживать на мелких вдохах, так и приучает нас к нехватке сна».
Шанвах повернулась, чтобы взглянуть ей в глаза.
«Откуда ты знаешь?» – спросили ее пальцы.
«Доверьтесь старшей, сестрички», – ответила Ашия, и расслабилась даже Шанвах. Ашия не могла этого объяснить, но она не сомневалась в намерении господина. К сожалению, понимание не прибавило выносливости – ее предстояло выработать.
Наступила нежданная передышка: после побудки Энкидо сделал их любимейший жест, указав на полотенца. Да и спали они, должно быть, дольше, чем думали. Окрыленные, все пять девушек разобрали полотенца и выстроились у двери. Евнух махнул рукой, отпуская их.
Двадцать часов в день с Энкидо, как приказала Дамаджах. Еще три – на занятия с дама’тинг. А в промежутке – блаженный час в купальне. В единственном месте, куда Энкидо не мог войти. Единственный час, когда они могли говорить свободно и без разрешения закрывать глаза. Демонстрация
