пижамы. – А Вечеровский?..
– Да я же вас с ним знакомил! Он биолог, очень крупный, с европейским именем.
– Да-да. Помню. Вечеровский… – прогудел Снеговой. – Помню, конечно. Спасибо, Дмитрий Алексеевич. Это очень ценно, что вы мне сообщили. Да! Так над чем вы сейчас работаете?
И тут Малянову стало страшно. Снеговой был не похож на себя. Вопросы его скрывали какую-то тайную угрозу. И Малянов разозлился:
– Слушайте, Арнольд Павлович! – сказал он. – Я не понимаю!..
– Я тоже! – сказал Снеговой резко. – Я тоже не понимаю, а понять надо! Пока не поздно. Рассказывайте. Подождите!.. У вас закрытая тема?
– Какого черта закрытая! – сказал Малянов раздраженно. – Общая космология, немного астрофизики и звездной динамики… теория гравитации. Я доказываю, что некоторые виды сингулярностей устойчивы. Да вы все равно ничего не поймете, Арнольд Павлович.
– Сингулярности… – медленно проговорил Снеговой и пожал плечами. – В огороде бузина, а в Киеве дядька. И не закрытая? Ни в какой части?
– Ни в какой букве!
– И Губаря не знаете?
– И Губаря не знаю.
Снеговой засмолил третью папиросу. Он стоял перед Маляновым, нависая над ним, – огромный, сгорбившийся, страшный – и молчал. Потом он сказал:
– Ну, на нет и суда нет. Извините меня, Дмитрий Алексеевич. У меня все.
– Да, но у меня не все! – сварливо сказал Малянов, поднимаясь. – С вашего позволения, Арнольд Павлович, я бы хотел узнать…
– Не могу, – сказал Снеговой, как отрезал. – Не имею права.
И, не обращая более никакого внимания на Малянова, он подошел к столу и принялся разгружать карманы пижамы. Носовой платок, грязный, мятый, – в угол. Пачка «Беломора». На стол. Коробок спичек. Еще один коробок спичек. Какие-то сложенные бумажки… авторучка.
Потом он извлек на свет огромный пистолет и сунул его небрежно в правый ящик стола.
Увидев этот пистолет, Малянов приоткрыл рот и тихонько попятился к двери.
На пороге своей квартиры Малянов задержался и прислушался. Дверь была приоткрыта, виднелся свет в щели, но звуков никаких слышно не было, кроме, впрочем, ворчания водопровода. Тогда Малянов осторожно прошел в прихожую. Дверь при этом отчаянно заскрипела, и Малянова всего перекосило от этого скрипа.
В кухне было пусто. Стол прибран, чисто протерт. Вся грязная посуда – в мойке. Пол подметен. Газ выключен. И никого.
И в ванной тоже никого. Висят на бельевой веревке розовые трусики и такой же лифчик.
Малянов прошел в кабинет, положил на край стола толстый справочник Снегового и некоторое время стоял в нерешительности, озирая свое хозяйство: включенный калькулятор с красными цифрами на дисплее, груды исписанной бумаги, рулоны графиков, бумажные листы, разбросанные по всему полу.
Потом он вытянул губы дудкой, задрал брови повыше, словно собирался отмочить какую-нибудь шутку, повернулся и на цыпочках, но решительно направился в бывшую детскую.
Лидочка
