– в фитнес, кто мужа – на внутрисемейном содержании.
Он там у неё оформлен, допустим, факсом или автоответчиком.
Для слабых мужских мозгов это уже что-то.
Так что жизнь свою она распределила правильно.
И что касаемо таланта, то она такая, какая захочет, и ты будешь таким, каким она захочет, таким, каким она скажет.
А она скажет, она обязательно скажет.
Не важно, кем ты был.
Важно, кем стал.
Когда мне говорят:
– Вы еврей, еврей.
Я говорю:
– Иисус Христос тоже был евреем. А кем стал!
– А так, – сказал он, – я в нашей жизни, – сказал, – таких больших крупных проблем уже не вижу. Мелочи, конечно, есть. Но крупных таких недостатков я уже не вижу. Мальчик, где здесь окулист?
Все мы гордимся своей популярностью, как гордится туалет на людном перекрёстке своей посещаемостью.
Вы представляете, если б его не было?
Хорошо, что в нужном месте в нужное время…
А качество?
Посовещаемся…
Субботник
Позвольте мне сказать о вашей дисциплине, господа-товарищи.
Две недели назад мы говорили о субботнике.
Договорились.
Условились на сегодня.
Но многие из вас сегодня не пришли.
Что значит – вы не знали?
Но мы-то пришли.
От кого мы узнали?
От меня!
Горечь и стыд.
Стыд и горечь.
Заготовлено сто лопат.
Грабли, тачки пять пар, то есть пять штук ручного толкания и три штуки двойного волочения.
Но мы-то пришли трое.
Я обращаюсь к тем, кто не пришёл.
Не обижайтесь: лопаты и тачки будут ждать вас столько, сколько нужно, то есть всю жизнь.
Даю слово, что каждая лопата найдёт себе хозяина.
Не обижайтесь.
Мне дома тоже говорили: куда идёшь, там никого не будет.
Я не поверил.
Я сказал: будет там – один будет – это я.
Но нас трое.
Даже Илья-инвалид-сердечник что-то там сгребает.
Поговорим послезавтра.
В чёрный понедельник.
Обращаюсь к тем, кто пришёл.
Я всех зову и угощаю.
Остальные, как черви, польют территорию потом и слезами.
Хрена что вы здесь заработаете в помещении.
Только во дворе вверенного мне предприятия.
И тебе говорю, Анжела, которой нет.
По́том умоешься, косметика по ногам потечёт.
И ты, Галина, мать двоих или не двоих… Не знаю, скольких…
Поскачешь у меня за граблями.
И ты, Кожухарь, ты давно висишь на моём терпении.
Тачка
