посетовал Винсент. – Ничего не ест. Как бы не помер до приезда святейшеств.
– А если и помрет, – сощурился староста. – Ему ж и лучше. Вот ты бы, Винс, что предпочел – на виселице выплясывать или своей смертью помирать?
– Я бы постарался до такого не доводить, – честно сказал шериф. – В наше время осторожнее надо, а этот будто сам напрашивался. Сидел бы тихо, огород копал, никто б его не тронул. Так нет же, шастал по деревням, врачевал и людей, и скотину. И скотов, видимо, тоже. Вот и нарвался. Бывает.
Староста внимательно выслушал шерифову речь, наблюдая за тем, как клубится пар вокруг обмотанного бурым шарфом подбородка того, потом вздохнул и зачем-то взялся снова за пихло.
– Ты б его и не арестовал, – мрачно, но все же с иронией заметил Йохан. – Сочувствуешь всякой твари, даже ученым. Я-то все понимаю, но смотри, не разглагольствуй так, когда святейшества пожалуют. А еще лучше скажи, что сам лично его изловил, а не проводники твои привезли.
– Я как раз их пошел искать, – вспомнил Винсент.
– Иди, иди, – поддержал староста. – И за языком своим последи, если не хочешь, чтобы твои недоброжелатели тебя же святейшествам и сдали. Кстати, их прибыло. Вот зачем вчера было в трактире Оскари плеткой вытягивать по заднице? Он мне на тебя жалобу подал.
– Сказал бы спасибо, что не прикладом его проучил, – беззлобно зарычал Винсент. – Все эффективнее, и мебели бы меньше перепортить успел.
Староста что-то булькнул и махнул рукой – дескать, иди уже, и так все ясно.
Шериф побрел сквозь сугроб в сторону постоялого двора.
То была большая двухэтажная изба из нешкуренного бруса. Летом на нем выступали капельки смолы, пачкавшие одежду гостей. Перед крыльцом торчала из снега длинная коновязь, сработанная из обломка железного столба и пары трухлявых бревнышек. Все равно каждый год ее ломали, так что возводить более изящную конструкцию Яков, хозяин постоялого двора, даже и не думал. Вместо этого потратился на странное сооружение, похожее не то на флагшток, не то просто на столб, с коего в безветренные дни свисала посеревшая простыня со словами «Кров и пища». Очевидно, задумывалось это как видная издалека вывеска, но большую часть времени она служила наблюдательным постом для ворон или убежищем для деревенских кошек.
В самом трактире было душно и пахло если и лучше, чем в хлеву, то ненамного. Очевидно, уборку Яков еще не начинал, поэтому все, что вчера было недоедено и недопито, валялось на полу или кисло на столах, размазанное по деревянным чашкам. Капустная вонь мешалась с кислятиной разлитого самогона. Винсент криво улыбнулся, вспоминая вчерашние попытки призвать гостей к порядку.
– Утречко доброе, Винсент, – поздоровался Яков. – Спасибо тебе еще раз.
Шериф обернулся на звук скрипучего голоса и плеск воды в тазу. Трактирщик выступил на бой с объедками. Руки у того тряслись, таз в них прыгал, вода разливалась, а еще Яков недвусмысленно таращился ему за спину, словно кого-то высматривая. Джерри.
