и к невесте будущей (а фактически – бывшей!) ворвался.
Лушка опозоренная к тому времени уже вышвырнула из дома несколько делегаций, сочувствие выражавших. Засим (аки во своё время Малашка предрекала) совсем сбрендила, то бишь отыскала бутылку пойла заморского, именуемого «бренди» и опустошила ея без отрыва от производства, … то бишь от горлышка.
Посему ко приходу (то бишь ко прибегу) Никиты была она какая-никакая, … то бишь просто никакая! Понял граф, что не горазда любимая его выдавливать из себя речи разумные! (На сию тему «выдавленную» автор позволит себе, аки всегда без согласования с читателем утомлённым, отступление очередное.
Упомянутый ранее Антошка Чухов, состряпавший столь же упомянутую ранее пьесу «Дядя Ваня» про Ивана с усами, коий показал дипломатам польским небо в алмазах, пустил в народ трюизм «выдавливать из себя раба». Автор опуса сего привычно взирает на тему сию со своей колокольни… ближневосточной. «Спасибо» на языке древнем иудейском, коий во слегка испохабленном виде «ивритом» именуется суть «тодА»… Вот токмо не надо острить, на «то да, то нет» намекая, что «тодА тОнет»… А «спасибо большое» на том же языке суть «тодА рабА». Посему «выдавливать из себя раба» означает заставлять себя заместо «тодА» глаголить «тодА рабА». )
И возопил Никита в ярости благородной, вызванной подлянкой лушкиной неблагородной:
– Ах ты, Лушка-хохлушка!
«Дивчина гарная» —
пьянь перегарная!
Пыталась «косить» под графиню, а изобразила лишь окончание оной, то бишь «ню», что в переводе… произносить противно!
…Противна мнЕ ты, аки диплодок!
Вон от тебя! Сюда я больше не ходок!
(Пояснить следует, что «диплодок» суть вовсе не «ДИПЛОмированный ДОКтор», а динозавр древний и впрямь противный зело.)
В ответ промолвила Лушка языком заплетающимся:
– Ну и про-ва-ли-вай… -ся! Ещё приползёшь ко мне на коленях! А я помыслю: простить тебя али перебьёшься!
Не ведали собеседники базаря…, то бишь дискутирующие, что бред сей пьяный пророческим окажется.
74. Эсмерашка
В то время, аки провинциальный Курск веселила Лушка, князя Меншикова во стольном Питере веселила Эсмерашка, то бишь цыганка Эсмеральда, Мойшей Ицковичем подаренная.
Вдруг явился без приглашения даритель прелестницы сей.
Повелел князь пригласить графа. Вошёл Шафиров и узрел патрона своего в виде слегка помятом и растрепанном, а по всей комнате тряпки яркие разбросаны.
– Чо явился, аки муж ревнивый из командировки и из анекдота расейского, – молвил Светлейший опосля приветствий взаимных, – … у греков древних позаимствованного?!
Ведал Шафиров, что не у греков, а у египтян более древних, но молвил иное:
– Не ревнив я,
