style="font-size:15px;"> – Полюбуйся! – указал Рэй слоном на экран. – Если бы Бог спас оленя, волк умер бы с голоду. Почему Он должен отдавать предпочтение одному человеку перед другим?
Рэй так до конца и не смирился с моим крещением.
– Хорошие страдают точно так же, как плохие. Можно быть святым-пресвятым и все равно подхватить чертову заразу или стать на противопехотную мину.
– Хоть какая-то опора, – отозвалась я, двигая крестик по цепочке. – Компас и карта.
– А что, если Бога нет?
– Тогда притворяешься, что есть, – разницы никакой.
Он потягивал трубку, наполняя комнату вонючим дымом. Я смотрела на доску.
– А что говорит твоя мать?
– «Более достойно – царить в Аду, чем быть слугою в Небе»[7].
– Вот это по мне!
Я не стала уточнять, что она зовет его дядюшкой Эрни. В сетчатую дверь доносилась песня сверчков. Я откинула волосы и пошла слоном на b6, угрожая его коню. Он смотрел на мою голую руку, плечо, губы, и я расцветала при мысли, что впервые в жизни кто-то находит меня красивой. Я не считала это преступлением перед Иисусом – все хотят чувствовать себя любимыми.
Под колесами захрустел гравий, «Торино» Старр въехал во двор. Раньше обычного. Я расстроилась. Рэй обращал на меня внимание, только когда ее не было дома, в остальное время я оставалась ребенком, как все. И что так рано? Обычно она до одиннадцати пила кофе с алкоголиками или обсуждала со старушками в церкви тринадцатый стих двадцатой главы Евангелия от Матфея.
– Вот дерьмо! – Дядя Рэй быстро убрал травку и трубку, и в ту же секунду сетчатая дверь распахнулась и громко щелкнула электрическая мухобойка.
Старр на секунду застыла у двери, оглядывая комнату. Мальчишки на диване завороженно глядели на экран. На ее лице появилось смущение, словно она сама не поняла, почему вернулась в неурочный час. Она уронила ключи, подняла их под взглядом дяди Рэя. Грудь чуть не вывалилась из глубокого овального выреза платья.
Улыбнулась, скинула туфли, устроилась на подлокотнике кресла и поцеловала Рэя, лизнув ему ухо.
– Отменили? – спросил он.
Была моя очередь ходить, но он не обращал внимания.
Она прижалась к его плечу, уперлась грудью ему в шею.
– Просто надоело слушать их нытье, все эти треклятые истории. – Она взяла в руки моего белого коня. – Обожаю шахматы! Почему ты меня не научишь, Рэй, детка?
– Я пытался, – проворковал он, поворачивая голову и целуя ее в грудь прямо у меня на глазах. – Не помнишь? Ты взбесилась и перевернула доску. – Он отобрал у нее коня и вернул его на е5.
– Тогда я пила.
– Могут ли белые взять черных за один ход? – повторил он вопрос из книги Бобби Фишера.
– Всего за один? – Она щекотала ему нос прядью волос. – Как-то не очень весело!
Я пошла резной фигуркой на f3:
– Мат.
Они
Пер. О.Н. Чюминой.
