не может участвовать как творец, т. е. – “создавать”. Оппоненты не поняли логической тонкости доклада». Б. В. Горнунг уточняет сказанное Волковым: «Мы действительно имеем дело с пересекающимися научными и художественными опытами. У тех и у других разные языки. Это можно показать на примере “эстетического” и “внеэстетического” моментов в искусстве. Специфический признак художественного опыта в том, что он не различает принципиально эстетическое и внеэстетическое».
В. Г. Сахновский берет слово дважды. Он полагает, что «театралы не столько запутались в терминах и теме, но что тема сложнее, чем как ее мыслят и как с нею расправляются философы. Возникает сомнение, что говорящие о театре знакомы с предметом. Во-первых, в этих рассуждениях смущает отсутствие терминологии. У нас нет оружия – сражаться с философами. Во всяком случае, терминологию следует искать не в этой сфере, где ищут ее философы. Термины должны быть даны в сфере театра».
Наиболее конструктивным представляется выступление Н. И. Жинкина, попытавшегося резюмировать сказанное.
Спор остановился главным образом на 3-х вопросах: 1) на вопросе о зрителе, но ведь всякое искусство предполагает «созерцающего», кроме того, всякое искусство содержит в известном смысле «спектакль», способ показания уже созданного произведения. В музыке и особенно в театре этот слой выдвигается на первый план. Театр есть уже чистый спектакль, он довел до концентрации «спектакльное» в каждом искусстве. Здесь, кроме того, созидание образа происходит перед зрителем. Есть какой-то специфический «зритель», который создается тем, что спектакль есть спектакль. 2) Вопрос об эстетическом и внеэстетическом в театре тоже может быть разрешен согласованно. В каждом конкретном спектакле есть и искусство, и неискусство. Разграничить эти моменты бывает подчас очень трудно. То, о чем говорил Сахновский, и было собственно эстетическое в театре. Здесь был показан спецификум театра, соотношение тела актера и изображаемого[930] (выделено в стенограмме. – В. Г.).
Сахновского по-прежнему притягивает метафизическая сущность театра, Якобсона – возможность создания строго аналитического способа его исследования. Какое-то время дискутирующие говорят на разных языках, но как будто не отдают себе в этом отчета. И только во время данного обсуждения это принципиальное различие языков наконец было осознано.
Чтобы завершить сюжет, надо сказать, что идеи Якобсона были подхвачены искусствоведом Н. М. Тарабукиным. Весной 1929 г. он выступит с докладом «Ритм и диалектика жеста». В его тезисах жест рассмотрен как важнейший элемент решения пространства, вписанный и в актуальное время, и в историко-культурный контекст.
1. Всеобщность языка жеста – с одной стороны, и условность его – с другой.
2. Жест есть движение, внутренне оправданное и внешне выраженное как знак.
3. Жесту, рассматриваемому как категория становления, должна быть противопоставлена
Продолжение прений по докладу П. М. Якобсона «Что такое театр» 6 декабря 1927 г. (Протокол № 6 заседания Теоретической комиссии Философского отделения ГАХН) // РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 14. Ед. хр. 32. Л. 23–24.
