– потому что разгадала шифр так быстро. С другой стороны, проще этого шифра может быть только цифровой, когда буквы обозначаются порядковыми номерами: А – 1, В – 2, С – 3 и так далее. Или обратный цифровой, когда нумерация идет с конца к началу: Z – 1, Y – 2, X – 3, W – 4…
Какая-то мысль мелькнула, какая-то мысль, но, как водится у случайных мыслей, немедленно удалилась. Алена не стала ее догонять, пожала плечами и наконец вникла в содержание записки.
Она гласила:
«Одиль, верни сама знаешь что, пока не поздно. «Серый» конь. Левый задний. Даю три дня. Потом убью».
Да… Прочитав такую записочку, в самом деле ничего не стоит грохнуться без чувств.
А что такое «руэн»? Этого слова в записке нет, но ведь дама говорила: «Тот серый конь руэн давно сгорел». Наверное, имя коня. Вернее, кличка.
Вопрос – у лошадей имена или клички?
Ладно, это тоже оставим.
И что такое левый задний?
Нет, это тоже не важно. Самое главное в этом спокойном обещании: «Потом убью».
Из «Воспоминаний об М.К.»
М.К. страшно жалела, что утратила столь многое, когда они с великим князем Андреем Владимировичем и Вовó бежали из России. Сокрушалась о драгоценностях, которые получала в подарок (об этом я еще расскажу), но больше всего горевала о своих дневниках, о письмах цесаревича и его милых записочках. М.К. пыталась воскресить события, создавая новый дневник по памяти, но прекрасно понимала, что не может доверить бумаге воспоминания, которые выставили бы императора не в том виде, в каком его желают лицезреть подданные.
Но мне М.К. рассказывала историю их с цесаревичем любви как эротический роман – вроде тех, что писала Анастасия Вербицкая, сочинениями которой в начале века зачитывалась вся Россия, тайно или явно.
Конечно-конечно, М.К. старалась соблюдать пиетет по отношению к бывшему возлюбленному, но частенько сбивалась на живую, пусть и не вполне приличную в глазах ханжей жизнь!
Итак, после первого знакомства на выпускном спектакле в Императорском училище Маля влюбилась в цесаревича, да и он, очевидно, ею заинтересовался. Его к ней влекло, но, главное, он чувствовал, что это будет вполне приличная связь, не то что с какой-нибудь цыганкой из числа тех, что танцевали перед гусарами в Красном Селе и задирали перед ними юбки, позволяя увидеть то, что у приличных женщин скрыто.
Вообще, надо сказать, жили гусары – а с ними и молодой цесаревич – чрезвычайно весело. Он сам показывал М.К. свои дневниковые записи.
«Вчера выпили 125 бутылок шампанского. Был дежурным по дивизии. В час выступил с эскадроном на военном поле. В пять был смотр военным училищам под проливным дождем…
Тяжелый день после разгульной ночи, но лишь вечер – снова ковшик шевелится… Проснулся – во рту будто эскадрон ночевал».
Гусары пили в самом деле крепко – то поставив рюмку на отставленный локоть и приняв содержимое залпом, то расставив по лестнице рюмки и бокалы – и начиная восхождение от сосуда к сосуду.
