могу вспомнить, когда именно Она заговорила со мной впервые.
Думаю, это случилось долгим зимним вечером, накануне праздничной недели. Я ненавидела праздники. Все эти семейные сборища жутко раздражают, особенно, когда ты лишился своей семьи. Нина бы возразила, она считала, что я должна быть благодарной. Так вот, если в поле вашего зрения каким-то чудом попал ребенок, у которого отобрали родителей – дайте ему как следует позлиться, побить посуду, кричать до хрипоты, позвольте ему, первое время, игнорировать семейные праздники. Вскоре это пройдет, запас негативных эмоций не безграничен, если, конечно, их не накапливать.
Внизу, в гостиной пахло ванилью и корицей, это все дело рук Нины. Она, как никто другой любила праздничную суету, мысль о том, что необходимо натереть все до блеска и напечь целую гору пирогов приводила ее в дикий восторг. Джек сидел у камина с огромным бокалом бренди, он тоже с удовольствием скрылся бы на Маяке, но из уважения к Нине он неподвижно восседал в огромном кожаном кресле, как и подобает хозяину дома.
Слышались обрывки разговоров о будущем урожае, о приезжих, остановившихся в единственном отеле на всю зиму, о новом докторе, который снял квартиру подальше от центра.
Я читала затертую до дыр книгу, ее мне обычно читала мама, эта книга говорила со мной ее нежным голосом, стоило мне коснуться обложки.
Затаив дыхание я пробежала первую, выученную наизусть строчку и испугалась.
Из необъяснимой, неощутимой, невидимой и непостижимой глубины до меня донесся тихий слабый шепот. Чужой. Я разозлилась. Мне хотелось услышать мамин голос, окунуться в его теплоту и нежность. Я повторила попытку. Новый незнакомый звук острым ножом резал слух.
– Кто ты? – прошептала я.
– Кто ты? – словно эхо донеслось из глубины.
– Я – Анна.
– Я Анна.
Громко захлопнув книгу я спрятала ее в чемодане, том самом дорожном чемодане с которым несколько лет назад приехала в этот дом.
Письмо из бутылки:
«Великой силой обладает голос, к которому ты прислушиваешься…»
Я ничегошеньки не знаю о вас и вашем возрасте, о статусе, о положении, которое вы занимаете в обществе, о размере банковского счета, но мне безумно хочется спросить – нежитесь ли вы в постели по утрам? Позволяете ли вы себе сладко потянуться? Или же вы из тех, кто смыкает веки до последнего, вопреки звонящему будильнику, а потом вскакивает с постели, словно ужаленный?
Ответ на этот вопрос мог бы многое о вас рассказать. Я думала об этом, когда в очередной раз, проснувшись, тянулась изо всех сил, одновременно припоминая обрывки снов.
Мне снились они – мои родители. Все от того, что я думала о них вчера вечером. Иногда я позволяю им оживать в моей голове.
Всем детям, рано потерявшим или никогда не знавшим родителей, нужна вера в то, что они были хорошими. Мне достаточно просто знать – какими они были.
