чинов. Специально отец ничего не прививал Марине – так сложилось самой собой, да и не могло сложиться иначе в отсутствие материнского воспитания. Ребенок всегда вырастает как продукт той среды и условий, в которых ему приходилось взрослеть.
Кончился марш – поехала бронетехника. Совершенно внезапно рядом с Мариной появился высокий и крепкий юноша, и толпа, сжимаясь к ограждению, сдавила их тела безжалостно и плотно.
– С праздником, – сказал Матвей.
– Спасибо, – Марина постаралась отстраниться, но Бессонов успел стиснуть ее и не давал высвободиться.
– Пусти, Матвей, ну? Не нужно этого.
– А помнишь, год назад, мы вместе ходили на парад? Стояли с тобой вот так, в обнимку, и украдкой целовались. Помнишь, как нам было хорошо?.. – мечтательно спрашивал Матвей, не обращая внимания на сопротивление.
– Хватит, – рванулась Марина, – все кончено. И уже давно.
Но Матвей был намного сильнее, к тому же стоял позади, в выгодной позиции для захвата.
– Да ты успокойся. Не дергайся. Вспомни, как ты меня любила. Я даю тебе время вспомнить.
Марине было противно, но и слишком стыдно, чтобы звать на помощь в огромной толпе людей. Из-за шума бронетранспортеров на ее брыкания мало кто обращал внимание.
– Пусти. Хуже будет.
– Откуда ты можешь знать, насколько мне плохо без тебя? Хуже не будет – мне и так паршиво.
– Отпусти, мне это гадко.
– Нет. Я хочу обнимать тебя, как раньше. Я хочу быть с тобой.
– Я не хочу!
– Ну и что?
– Я не люблю тебя!
– Ну и что?.. – почти безумно спросил юноша.
– Да пусти же ты меня! – крикнула Марина и стала отчаянно вырываться, размахивая ногами и задевая людей.
Возню в толпе заметил омоновец из оцепления. Покинув пост, он вошел в человеческое месиво, повторяя громогласно: «Дорогу, разойдись, разойдись!» Люди неохотно, но расступались перед человеком в форме, и тот быстро пробрался к нарушителям порядка. Увидев омоновца, Матвей разжал руки. Марина мгновенно развернулась и метко ударила его по лицу, затем сделала шаг назад, насколько это позволяла толпа. Бессонов схватился за нос и тоже отступил на шаг, но поток людей был слишком плотным, и сбежать не удалось. Омоновец, не нуждаясь в прояснении ситуации, отстранил девушку себе за спину. В два шага он оказался около Матвея, схватил его за шиворот, встряхнул как следует и куда-то увел.
Стиснув зубы, Марина Спицына покинула демонстрацию. Как она ни храбрилась, а теперь ей было действительно страшно. Она хорошо знала Бессонова, знала, что если этот человек переступает черту, то потом его уже нельзя будет остановить. И отныне эта черта пройдена, теперь-то точно надо начинать бояться и заботиться о своей безопасности. Матвей будет идти к своей бессмысленной цели любыми средствами. Он не сдастся вот так
