на шахте. Шахтеры шли молча, сосредоточенно, так, подумал я, как привыкли идти на работу.
– Не умеют они у тебя строем ходить, Петр Сергеевич, – сказал военком Доньшину. – Научил бы.
– В ногу ходить – штука не хитрая, научатся, – ответил комбат. – Вот фашиста бить научиться – это работа посложнее.
– Пусть идут, как идут, – сказал я.
Две телеги громыхали сзади. На них везли пулемет, ящики с патронами и гранатами, мишени.
Урванку «брали» по всем законам воинской тактики. Стоя на холме, я видел, как умело шахтеры использовали складки местности, как скрытно выдвигались по оврагам на рубеж атаки, как дружно и грозно поднялись, и грянуло «ура-а-а!», от которого собаки в деревне попрятались в будки.
– Переходите к обороне, – приказал я. – Танки заходят вам с левого фланга, вон по той дороге, – показал и глянул на часы. Комбат прищурился, оглядывая позицию, которую я указал, смерил взглядом расстояние до несуществующих танков.
– Связные, ко мне! – крикнул он. – Семеныч, давай в первое отделение. Пусть вышлют на дорогу истребителей танков с гранатами и бутылками. Всем окопаться! Ты, Коля, беги по оврагу к первой роте, пусть займут линию обороны от дуба до колодца. И отсекай пехоту от танков. Все! – повернулся комбат ко мне и вытер вспотевший лоб.
Я промолчал. Все решения Доньшин принял быстро и верно. Многое теперь зависело, как будут выполнены его приказы. Минутная стрелка отсчитала восемь делений, когда все маневры были закончены, а в поле стали вырастать бугорки земли – шахтеры окапывались со сноровкой и быстротой бывалых солдат.
Стреляли они с той же обстоятельностью, что и шли в атаку или готовились к обороне. Мишени – вырезанные из фанеры силуэты фашистов с характерной формой касок – дважды пришлось менять. А вот с гранатометанием дело обстояло плохо. Выточенные из металла болванки – вот и все, чем могли похвастаться шахтеры.
– Нет гранат, – огорченно развел руками Доньшин. – Военкому и звонили, и писали – нету…
Я повернулся к военкому.
– Вы же знаете, Анатолий Петрович, как туго с гранатами сейчас.
– Знаю, но учебу организовать мы обязаны. Против танков с винтовкой не пойдешь. Даю вам два дня срока. Пришлем вам гранат, – повернулся я к командиру батальона. – Но использовать их извольте с толком.
– Ясно, товарищ капитан, – козырнул тот.
Занятия закончились, я провел короткий их разбор, указал на то, что делалось хорошо и что – плохо. Мы возвращались на шахту, и, чтобы не терять времени, Доньшин на ходу рассказывал мне, где несут дежурство бойцы истребительных батальонов.
Само собой на шахте, на подстанции, на водокачке, – перечислял он. – Ночью патрулируем по городу.
Во дворе шахты, когда Доньшин ушел и мы стали прощаться с бойцами, к нам подошла девушка. Чуть вздернутый носик она держала вызывающе. Огромная русая коса цвета спелой пшеницы оттягивала ей голову назад. Веселые веснушки
