деньги, а теперь приехал к ним, на шею сесть. Нет, дед, это не жених, а обуза. Даже с приплатой не возьму. Что ж его жена то выставила? Хороших мужиков не выставляют за дверь.
– Ох, Настька, и капризна ты девка! Он жа молодой мужик, найдёт работу, будя деньгу у дом приносить, опять жа, мужска рука у дому.
– Дед Василий, ты меня сватаешь, что ли? – Настасья присела на крылечко рядом с дедом и хитро на него посмотрела.
– Да больно надобно! Тебя сосваташ, как жа! Ты вона кочевряжлива какА! Всё табе не так. А он токмо приехамши, када бы успел работу найтить?
– Дед, он столько лет жил в городе, что ж ему там не работалось? Приезжал к своим старикам и тянул с них последние копейки, рассказывая всякие жалостливые истории. А, старики, уже еле ползают, свои копеечные пенсии складывают в коробочку, чтобы ему, здоровому мужику, отдать, которые он пойдет и тут же пропьет. Урод! – зло сказала Настасья.
– Ну…, это да… – сказал дед, задумчиво глядя вдаль.
– Ладно, дед, поговорили и за работу надо браться, пойду завтрак приготовлю, пока ты тут досточки примеряешь.
Настасья ушла готовить завтрак, а дед, сидя на крылечке, задумался о своей жизни. Плохо ему одному, вот уж год, как похоронил он свою старуху, а сын Ванька уж лет пять, как сгинул, ни слуху о нём ни духу. В розыск подавал – без толку. Где он сейчас? Жив ли? Где-то семья у него в городе, сначала, как женился, да внучок родился – приезжали, правда, редко, а потом всё. Как отрезало. Никого уж сколько лет. Правда, все это время приходили переводы. Хорошие деньги присылали, а кто – неизвестно. А для чего ему деньги? На питание? Так он пенсию от государства получает, ему хватает этих денег. Складывает в шкаф все эти присланные деньги, там уж много накопилось, а ему они без надобности, разве что на похороны. Посидел дед, склонив голову, горестно вздохнул, встал и пошёл примерять досточки к покосившемуся крылечку Настасьи.
Пока дед выравнивал Настасьино крылечко, деревня проснулась, где-то коровы замычали, началась утренняя дойка, скоро погонят их в стадо. Санька, деревенский пастух, всегда рано начинает собирать стадо, чтобы коровки поели росной травки, она помягче и вкуснее. Жил Санька в покосившемся домишке на окраине деревни. Кормился у всех, кто корову выгонял в стадо, по очереди. На зиму дров покупали ему, сбросившись всем миром понемногу, кто сколько сможет.
Тут прибежала Марья, Настасьина сватья, влетела во двор и встала, как вкопанная. Смотрит на деда удивлённо, она уже забыла, что вчера дед обещал поправить Настасье крыльцо а, может, и не слышала.
– Дед! Ты чё тут спозаранку ползаешь? – спросила Марья.
– Ааа, Марья…! Ну, как твои новеньки синяки?
– Нормально, дед, сияют! – захохотала Марья.
– Енто хорошо, чё ты с утра така весёла, я думал, будешь с похмелья больна и злюща! Ты не помнишь, чё я вчерась обещался Настьке крылечко выправить? Вот… пришёл…, правлю.
Настасья, услышав разговор во дворе, вышла на крыльцо посмотреть, кто пришёл.
– А…, Марья! ЗдорОво! Что спозаранку прибежала, что-то хотела?
– Да,
