грибочков? – согнулся перед Губовым кабатчик.
Василий был в силе, единственный человек, которого так долго, почитай три года, держит при себе стряпчим царь. Прежних давно ужо вороны склевали. Все это в слободе знали, опасались Василия Губова и за то не любили. Поговаривали, что Васька тайно ублажает похотливую Марию Темрюковну. Благодаря тому и держится. Однажды слух докатился до царя. Тот без слов огрел Василия посохом, поднес кинжал к правому глазу:
– Истину ли сказывают про тебя, вымесок?
Василий собрал волю в кулак, знал – ежели дрогнет, точно конец. Спокойно ответил:
– А тебе что? Ты ведь Федьку Басманова привечаешь. Уж лучше пусть Мария со мной утехам придается, нежели с черкесами али татарами. Потомство хоть русское народится. Глядишь, нового царя настрогаем.
Государь оторопел. Такой дерзости он не ожидал. Да, разум терял от черных кудрей Федьки и его белых, тонких, как у девицы, рук и шеи. И в деле смыслит. Это он, Басманов, через своих родственников Плещеевых, уговорил Земский собор продолжить войну с Сигизмундом. И впрямь, с Балтийских земель дань знатную собирать можно, с наших то что возьмешь…? Никто ить не видал, как он с ним милуется. Только этот бес Васька знает. Нос длинный, как у ежа. Ишь, разошелся, осмелел, болдырь.
Потом вдруг расхохотался, отбросил кинжал:
– Смотри у меня. И тебя и Машку велю в пруду утопить. Блудлива княжна Кученей, да умна. Хоть и не люба, но нужна. Пока. От тебя все одно не потерплю… Ишь вздумал государя дурить… А Федька так, забава, не тебе нос совать, отрежу.
Василий зло взглянул на целовальника:
– Будешь надоедать, за вино денег не дам.
То ли пошутил, то ли правду сказал. Кто его знает.
Дементий сразу растворился в темном смраде корчмы, как тать перед крестом. Через мгновение принес полштофа и вновь скорее прочь. Пугливы были дворянские дети, державшие теперь царские кабаки. Всё ведь лучше водкой опричников и стрельцов поить да деньгу немалую зашибать, нежели в военных походах вшей кормить.
– Ну, а теперь слушай меня, Горыня, – назвал повара Василий по имени.
Тот хрюкнул, отхлебнул из кружки вина.
– Войне с ляхами и литовцами конца и края нет. Знаешь ведь, что Собор приговорил не уступать противнику «Ливонские земли городов». А наш царь Московский и всея Руси Иван Васильевич собрался… бежать к королеве Елизавете. Разумеешь?
– Разумею, – спокойно, ни чуть не удивившись ответил повар. – Не у тебя одного уши имеются. Все об том ужо знают, письмо надумал писать.
– И что тогда будет, ежели убежит?
– А я почем знаю? Думные бояре князя Владимира кликнут али сына Ивана. Земские-то за князя.
– Тебе все одно? Вон, при Иване Васильевиче-то как бока отъел, а кому ты будешь опосля нужон! Или надеешься государь тебя с собой к англам возьмет?
– Да чего от меня надобно-то?! – вскричал Малява и задел широким рукавом штоф. Он с грохотом
