сильный ветер. Он носил над Слободой тучи из белых хлопьев и желтых листьев. В высокое окно кельи, где сидели Рюриковичи, ударилась заполошная ворона и с диким карканьем унеслась прочь.
Пробуждение первое
– Забавная история, – сладко, до хруста в суставах потянулся продюсер Петя Вельяминов. Нажал на кнопку шкафа с напитками, выбрал кофе «руссиано». Когда-то напиток назывался «американо», но один из отечественных премьер-министров когда-то в шутку предложил его переименовать в «руссиано», название так и осталось. – Чем она закончилась, нашли убийцу думного дьяка Никитина?
Его коллега журналист Илья Плетнев рассматривал объемное изображение двойной звезды Сердце Карла в скоплении Гончих псов. Перед первым коротким сном, когда выходили из Солнечной системы, он рассказал приятелям историю, услышанную от профессора Давыдова. Историю о том, как Малюта Скуратов вроде бы готовил заговор против государя всея Руси Ивана Васильевича. Профессор собирался написать роман на эту тему, но не успел, умер, оставив после себя лишь начальные наброски. И те сохранились лишь в памяти Ильи. Почему рассказал? Оператор Юра Головин всегда приставал к нему в минуты безделья – «наплети что нибудь, Плетнев, у тебя язык без костей». Почему именно о Скуратове? Что первое пришло на ум, то и рассказал. Возможно, потому что Скуратова-Бельского в свое время тоже называли Гончим псом, как и созвездие, к которому летели. Вернее, к звезде Чара в этом созвездии. А если точнее – к планете Энона. Древнегреческая нимфа Энона была прорицательницей, по её вине погиб муж Парис, который в ней души не чаял. Она то ли отказалась его вылечить, то ли отравила. Потом, кажется, и сама повесилась. Словом, темная история, как и с покушением на Грозного.
– Не знаю чем закончилась, – пожал плечами Илья. Тоже налил себе кофе, вновь сел за квантовый компьютер. – Меня больше беспокоит – не напрасно ли мы летим за 27 световых лет. Что они там за Центр биорепродукции придумали?
– А по мне все равно куда лететь, – поднялся со своего кресла Юра Головин. – Все лучше, чем на Земле от безделья изнывать или по спутникам Юпитера лазать. Надоело, ужо всё обсосали. Ну ладно еще, когда командировка в недра Европы, есть что поснимать и суточные хорошие. А если опять по заводам на Каллисто, Ганимеда и Ио… Тьфу. Уж лучше в другие системы. Сколько нам еще?
– Сто раз ужо спрашивал, – поморщился продюсер. – Два сна по тринадцать лет. И три дня бодрствования. К следующему вторнику будем. Обратно через червоточину облака Оорта, вернемся в свое время на Земле. Ну, может, с разницей в неделю. Как в прошлый раз, когда летали к Сириусу.
– Ну да, – хмыкнул Головин, – так я и поверил. С Сириуса почти на полмесяца задержались. Прилетели, а у меня ужо весь виноград на даче обсыпался.
– У тебя винища и так на сотни лет ужо припасено, – засмеялся Плетнев. – Скоро печень менять придется.
Головин самодовольно заулыбался:
– Ну и поменяю, слава богу, наука не стоит на месте. А тебе бы голову заменить не мешало. И почему вы,
