ты реально хочешь сделать? Что мы реально сможем сделать?
– Не знаю, – быстро ответила она, словно ждала этих вопросов. – Но если мы ничего не сделаем, её просто убьют. Просто пристрелят и… всё.
– Её нельзя пристрелить. Ты что не помнишь – твой покойный муж стрелял в эту тварь, а на ней не оставалось даже царапин…
– При чем здесь тварь?!. Господи, как же я ненавижу их! Всю жизнь ненавидела и боялась!.. Но я не про тварь, я про неё. Она же охотится там, неужели ты не понимаешь? Охотится – прямо в городе! Не как мы – где нам положено, а на улицах, в переулках, или… Словом, в человеческом ареале.
– С чего ты взяла? – удивился я. – Ты понимаешь, кто… Или что в ней сидит? Почему ты решила, что она – как мы?
– Я знаю! – с силой сказала Рыжая. – И ты – знаешь. Это она помогла тебе там, на даче… Просто сейчас она – одна, совсем одна, и не понимает, что нужно уходить, как мы уходим – в свою зону… Не понимает, или не может уйти – одна…
– Ты хочешь сказать, что у нее нет мужика, и поэтому?..
– У нее нет партнера!
– Какой партнер может быть у такой… твари! – я разозлился. – И кто, скажи, на всем нашем ебаном свете может убить такое? Это она убьет – кого угодно и нас с тобой, как котят! Ладно, пускай в ней есть… то же, что в нас, но представь, реально представь, что еще в ней есть?
– Это – не в ней, – прошептала Рыжая. – Это… Это как-то связано с ней, привязано, но… Это – чужое, чужеродное. Оно каким-то образом нашло… Нашло способ приходить через нее, и я…
– Ну что? Что – ты? – с тоской спросил я.
– Я виновата, – каким-то тусклым голосом произнесла Рыжая. – Она… Это существо, тварь, как ты говоришь… Она вырвалась через меня, а вернее… Из меня…Я никогда тебе не рассказывала, что было перед тем… Ну, перед той неделей, когда мы с тобой… Когда я затащила тебя к себе. Но теперь – расскажу…
И она рассказала.
Рассказала про жуткий, кошмарный сон…
Резкая боль рвет меня т а м изнутри, из распахнутых ног на красный песок выплескивается густая струйка темно-красной крови и моментально уходит в этот песок, сливается с ним, всасывается в него, становясь этим самым песком, а вслед за ней из выворачивающегося от боли наизнанку влагалища
(…я инстинктивно работаю мышцами живота, как меня давным-давно, тыщу лет назад, в какой-то другой жизни учили перед родами…)
каким-то винтообразным движением выныривает… Вырывается… Вылетает…
Черная скользкая тварь в четверть метра длиной и сантиметров десяти в диаметре,
(Господи!.. Как она могла там поместиться!.. Она же порвала мне там все, и я сейчас сдохну!..)
похожая на какую-то отвратительную рыбину… Нет! На тупорылую п и я в к у!
"Пиявка" стремительно скользит к застывшим в шоке Хорьку и Плоскомордому. До них самое больше метров пять, и "пиявка" одолевает это расстояние очень быстро,
(она
