Гулагский выпятил грудь.
– Я хотел, чтобы тварь послужила устрашением нашим врагам, и думаю…
– Мне нет дела до твоих мыслей или желаний. Меня интересует лишь повиновение. – Странник обернулся к Даргеру. – Я увижусь с вашим принцем. Он должен оказать мне услугу.
– К сожалению, так не получится.
– Мне нет дела до твоих сожалений. Он должен отвезти меня в Москву.
– Это просто не может быть сделано.
– Это будет сделано, – провозгласил Кощей, и его глаза вспыхнули. – Москва – вот второй Вавилон! Город блудниц и еретиков должен быть очищен – словом Божиим, если возможно, но если нет, то огнем!
Довесок протянул руку в сторону лазарета.
– Мой друг имеет в виду, что посол без сознания. У него сейчас врачи. Но он смертельно болен, и, боюсь, они не сумеют ему помочь.
– Что?
В три шага Кощей достиг лазарета и исчез за дверью. Раздались два протестующих голоса, но если странник и ответил, то Аркадий его не расслышал. Несколько минут продолжался возбужденный и яростный спор, который также неожиданно стих. Странник снова появился на пороге, держа обоих докторов за воротники их пальто – настолько высоко, что их болтающиеся ноги не доставали до пола. Одного за другим он выкинул их за входную дверь. Затем подобрал их сумки и вышвырнул следом. Магог ошеломленно заморгал.
– Безбожники! – проворчал Кощей. – От них добра не жди.
– Добрый пилигрим, я вынужден протестовать! – воскликнул Довесок. – Они были нам нужны, чтобы вылечить посла.
– Лишь во власти Господа исцелить его, а судя по тому, в каком состоянии я видел посла, мне не кажется, что Всемогущий собирается это проделать. – Кощей распустил веревку своего мешка и принялся в нем рыться. – Однако у меня есть собственные лекарства, и я многое знаю о человеческом теле, чего не ведают ваши доктора. Если пожелаете, я совершенно уверен, что смогу вернуть эту заблудшую душу в сознание, дабы посол мог привести в порядок свои дела.
Даргер и Довесок переглянулись.
– Хорошо, – сказал один из них. – Действуй.
К данному моменту Аркадий находил беседу почти невыносимо скучной. Жемчужинам требовались цветы! В городе жила еще одна девушка, которая, вероятно (ему было стыдно признаваться в этом даже самому себе), имела причины думать, что он к ней романтически привязан… Ну а ее мать выращивала лучшие розы в городе – огромные пышные розовые кусты. Никто не хватится нескольких дюжин, если Аркадий ловко срежет стебли и будет предельно осторожен. Главное, не растерзать все кусты.
Пробираясь к двери, он слышал, как странник заявил:
– Исцеление займет некоторое время. Я требую от вас терпения и молчания.
Когда спустя час Аркадий вернулся, возле дома было гораздо тише. И в самом особняке тоже. Зеваки и любопытствующие разошлись на ночь, и лишь тусклая лампочка освещала нижний этаж. Красный уголек и запах табака, клубившийся
