подобное получить в ответ.
Гвардасони слегка нахмурился:
«А как, собственно говоря, обстоят дела с оперой в целом, маэстро? Будем ли мы готовы к сроку? Это, знаете ли, коронационная опера. Взялся за гуж – не говори, что не дюж. Вам поручили оперу, потому что доверяют. Уверены, что только произведение от Моцарта может наилучшим образом музыкально выразить отношение Праги к коронации императора Леопольда чешским королём».
Моцарт опустил голову, вытер пот с бледного лица, прежде чем ответить:
«У меня в голове всё готово. На бумаге написаны все арии и хоры, кроме партии Секста. Её я сегодняшней ночью целиком переделаю. Вы поняли, я рассчитывал на тенора, оказалось, петь будет пани Каролина Периниова.
Ансамблевые сцены напишу в несколько дней. Пан Праупнер получит завтра утром все хоровые партии, сможет сразу начинать репетировать. Хоры для меня на этот раз особенно важны. Об оркестре я не беспокоюсь, он мой, меня не подведёт. Не так ли, маэстро Стробах и друг мой Кухарж?».
Моцарт бросил взгляд в сторону верной троицы, словно черпал от них силы. В этот момент румянец вернулся на его лицо, голос стал твёрже, он продолжал:
«Уже сегодня необходимо переговорить с паном Маццолли. Надо провести окончательную проверку текстов, придётся кое-что сократить, сжать всю ту растянутую часть престарелой оперы-seria до драматической формы, пока она не станет соответствовать сегодняшнему дню. Однако эта работа оказалась хорошей практикой для меня, я ведь давно забросил эту форму, а тут ещё такие сжатые сроки!
Пришлось, хочешь-не хочешь, вернуться к временам моей юности, когда я сочинял для Мюнхена оперу-seria «Идоменей». Прага позвала, и я пришёл. Жаль, что так мало времени… Вы будете иметь коронационную оперу, синьор Гвардасони, готовую к сроку, и она ещё послужит вам, как уже служат мои «Фигаро» и «Дон Жуан».
Гвардасони подошёл к Моцарту, обнял его:
«Благодарю вас, маэстро, верю, что и в этот раз мы вместе победим».
Только к вечеру карета, присланная с Бертрамки, получила своего пассажира. Долго пришлось стоять верному Томашу у ворот театра, дожидаясь, пока маэстро разбирается с поручениями на завтра.
– 3 —
Старый кучер, прервав интересную беседу с приятелем Зимою, отдал честь кнутом пану Моцарту и щёлкнул каблуками. Зима тоже вытянулся свечкой, приветствуя маэстро. Моцарт подал руку Томашу, как старому другу. Этот добряк ежедневно возил его из Бертрамки в Прагу на репетиции, и снова будет возить по утрам сюда к театру.
«Все ли здоровы на Бертрамке?»
«Все, слава Богу. Только одного нам не хватает там, давно уже ждём».
«Чего же?»
«Да вас, пан Моцарт. Без вас Бертрамка не Бертрамка. Вот привезу вас сейчас, то-то будет радости…».
«Поезжай не быстро, Томаш, хочу снова полюбоваться моей золотой Прагой».
