заметил Лангли, с этим самым Борисом была любовь. Если так, то молодой человек также мог иметь мотив для убийства – ревность.
– Шерше ля фамм, – кивнул Фен.
– Наверное, такое возможно, – согласился Адам, – но я ничего об этом не знаю. Лучше спросите у Джоан.
– Итак, у нас уже обозначились двое подозреваемых, – произнес Фен, уткнувшись взглядом в стол. – Пикок и этот Борис Годунов, или как там его фамилия. – Он поднял взгляд. – И ситуация такова, что человек убит в тот момент, когда рядом с ним никто не мог находиться. Как по-вашему, можно повесить человека дистанционно?
– А если убийца влез через слуховое окно? – предположил Адам. – Оно ведь открывается.
– Туда даже кошка с трудом влезет, – возразила Элизабет.
Дверь бара отворилась, и на пороге показался сначала человеческий скелет, а следом за ним инспектор Мадж. Женщина за одним из столиков негромко вскрикнула.
– И в чьем шкафу вы его отыскали? – со смехом спросил Фен.
– В самом деле, Мадж, – недовольно проговорил сэр Ричард, – я понимаю, вы стараетесь, но зачем тащить это в бар. Вы и по улицам Оксфорда шли со скелетом?
– Нет, – смущенно отозвался инспектор, – я приехал на машине. И принес его сюда вам показать. Видите шею?
Все посмотрели на шею. И сидящие за соседними столиками тоже, хотя их это не касалось.
– Такое впечатление, – торжествующе проговорил Мадж, – что на нем… – он кивнул на скелет, – кто-то отрабатывал технику повешения.
Затем инспектор с некоторым трудом засунул скелет под скамью.
Когда Маджу наконец принесли пива, Фен ободряюще похлопал его по спине:
– Видимо, кто-то, бормоча «Увы, бедный Йорик», замышлял убийство.
Инспектор рассказал, как скелет был обнаружен в бутафорской оперного театра, где и положено ему находиться, но никто, в том числе и Фербелоу, не мог объяснить, что произошло с шеей.
– А в протоколе вскрытия, – продолжил он, – сказано: смещение позвонков произошло под воздействием внешней силы. Как будто, когда Шортхаус повис, кто-то потянул его вниз.
– Какой ужас, – тихо проговорила Элизабет.
– А во многих операх в качестве реквизита присутствуют скелеты? – поинтересовался Фен.
– Ну не во многих, – ответил Адам, – но в нескольких определенно. Например, скелет есть в опере Чарльза Шортхауса по сюжету пьесы Кайзера «С утра до полуночи». Кстати, я думаю, Чарльз единственный наследник Эдвина.
– А как у него с деньгами?
– Он был весьма состоятельный, но большую часть капитала потратил на постановку своих опер. В Англии вообще композитору, пишущему оперы, прожить на это очень трудно. – Адам задумался. – Эдвин, я думаю, скопил за свою жизнь приличную сумму, семьи у него не было, и теперь Чарльзу будет на что поставить «Орестею».
– Какую «Орестею»?
– Это такая тетралогия, которую он сейчас заканчивает. Либретто написал Кадоган.
