без средств к существованию. Оскорбленный отец мог бы убить их тут же на месте, но решил их пощадить. Как и многие профессиональные мучители, он был добр и заботлив со своими родными, подобострастно вежлив с начальством и жесток со всеми остальными.
Между пытками Умут был вынужден слушать вопли других заключенных – точно так же, как им приходилось слушать его крики. Вновь и вновь из динамиков доносились звуки национального гимна. Один раз во время действия электрошока ему забыли сунуть в рот полотенце – простая оплошность, в результате которой он едва не откусил себе язык. После этого он долго не мог нормально есть, ощущая вкус пищи, лишь проглотив ее.
Хотя в прессе утверждалось, что практика пыток, широко применяемых в тюрьмах, следственных изоляторах и колониях для малолетних преступников, после военного переворота 1980 года осталась в прошлом, на самом деле все шло по-прежнему. Старые привычки отмирают медленно. Хотя, конечно, кое-какие перемены происходили. Фалака для битья по босым стопам уступила место многочасовому подвешиванию за ноги – преимущество этого метода состояло в том, что он почти не оставлял на теле следов. Прижигание кожи окурками, вырывание ногтей и здоровых зубов также были признаны устаревшими. Электрошок оказался не менее эффективным, он занимал мало времени и тоже почти не оставлял следов. Добиться неплохих результатов удавалось также, заставляя арестантов есть собственные экскременты, пить мочу или помещая их в выгребные баки. Никаких видимых следов насилия. Докучливым журналистам или западным борцам за права человека, если они вдруг нагрянут без предупреждения, не за что будет зацепиться.
В конце концов Умут был приговорен к восьми годам и четырем месяцам тюремного заключения, без права досрочного освобождения.
После того как приговор был оглашен, члены семьи Налбантоглу начали регулярно посещать тюрьму, расположенную на окраине Стамбула. В зависимости от обстоятельств они отправлялись туда в различных комбинациях: Менсур с сыном, Сельма с дочерью, Менсур с дочерью, Сельма с сыном. Но Менсур и Сельма никогда не приезжали вдвоем. Вместе с десятками других посетителей они сидели у широкого пластикового стола, положив на него руки. Согласно инструкции, руки должны были находиться на виду у охранников, чтобы посетители не имели возможности передать что-нибудь заключенному. Разговор часто прерывался, слова застревали в горле, и они пытались скрасить томительно долгие паузы, растягивая губы в улыбках, не отражавшихся в глазах.
Как-то раз, когда Умут встал, чтобы уйти, отец заметил на его арестантских штанах кровавое пятно, размером и формой напоминавшее ивовый лист. Пятно это оставила пытка под названием «Кровавая кола». Она заключалась в том, что раздетого арестанта заставляли садиться на бутылку из-под кока-колы. Пытку эту применяли только к «избранным», в число которых, помимо политических заключенных, входили гомосексуалисты и трансвеститы, схваченные во время уличных облав.
Менсур
