Конногвардейскому полку срочно отбыть в Кемь, чтобы потом морем добраться до Соловков, неприятно поразил Павла Петровича.
И о Приказе этом он узнал случайно, что тоже было нехорошо – и, что уж совсем скверно, от графа Большова.
Граф специально от Бутурлиных поехал к нему в его Ведомство, чтобы доставить князю «удовольствие» – сообщить ему эту превеселую новость. Поквитаться, так сказать, за свой «Указ».
Поквитался!
Князь в первый момент даже не поверил ему.
– Изволите шутить, граф? – язвительно спросил он его. – Кто вам об этом вздорном Приказе насплетничал? Не Жаннет? Она мастерица выставлять на посмешище.
– Нет, – возразил степенно Мефодий Кириллович, – из первых рук! Генерал Бутурлин сообщил мне об этом Приказе. – И посмотрел на Павла Петровича, какой эффект произвели на него последние его слова? С Бутурлиным граф был в ссоре с тех еще времен, выдропужских. И поверил ли ему князь, что Бутурлин поведал ему об этом секретном Приказе? Похоже, поверил – или не придал значение, от кого он об этом Приказе узнал. И граф продолжил добивать князя: – И генерал не находит его вздорным, – возвысил он голос осуждающе, – как вы, Павел Петрович, его находите. А на посмешище выставлять… я не только мастериц, а и мастеров знаю. И разрешите, любезный князь, откланяться. Вы столько времени меня, как последнего писарька, в своем предбанники продержали, что!.. – И граф понес князя, что называется, по-матушке. Мастером был он отменным этого дела. Малым матерным загибом Петра Великого выбранил князя и его секретаря: – Мать твою ети раз по девяти, бабку в темя, деда в плешь, а тебе, сукину сыну, сунуть жеребячий в спину и потихоньку вынимать, чтоб ты мог понимать, как е… твою мать, сволочь.
Выбранить большим матерным загибом Петра Великого не счел нужным. Много чести им этим загибом их выбранить!
Отвел душу Мефодий Кириллович – и вышел из кабинета.
– Скверно. Ах, как скверно, – стукнул кулаком по столу Павел Петрович и позвонил в колокольчик.
Вошел секретарь князя полковник К.
Так и продиктовали мне: полковник К. А на мою справедливую просьбу: «А нельзя ли полностью фамилию полковника?» – «Нельзя, – ответили назидательно. – К тому же, – продолжили не без ехидства, – этого К. Павел Петрович сейчас „уволит“. А в этом Ведомстве увольняли своеобразно. Увольняли на тот свет! Так что пишите, что вам диктуют, и не задавайте лишних вопросов. А то ведь и у нас увольняют».
И честно скажу, задать встречный вопрос: «Где это – у вас?» я не решился. Читайте дальше.
– Вы уволены, – сказал секретарю сухо Павел Петрович.
– Ваше сиятельство, – вытянулся в звенящую струну полковник К., – виноват! Простите.
– Бог простит, Павлуша, – выкрикнул гневно Павел Петрович – и рассмеялся вдруг. Рассмеялся оттого, что только сейчас сообразил, что они тезки. И посмотрел на него, будто в первый раз. Секретарь стоял спокойно, только слезы на глазах. – Что стоишь? – спросил коротко. – Не видишь, что ли, Бог тебя простил? Ступай. И вызови ко мне
