никто из живущих на земле. Сейчас все взоры были обращены к ней, все кроме одного. Иван, улучив момент, в несколько шагов обошел стоящего зверя и подойдя к валуну положил на его освещённую поверхность мальчика, которого по-прежнему держал на руках. И в этот момент, мальчик повернулся к нему лицом. Это было лицо старика, правда, без бороды. Глубокие морщины безобразными бороздами по всему лицу делали лицо отталкивающим, но глаза… Глаза приковывали к себе внимание небывалой глубины синевой. Они излучали мир и покой. В ту же секунду, как увидел эти глаза Иван, ему стало так спокойно, как давно не было ни во сне, ни на яву. Эти глаза он запомнил на всю жизнь, и именно они были причиной его задумчивости в этот момент. Это были глаза знахаря Ильи.
– Отец, ты будто не слышишь меня?! – проявил беспокойство Савелий, который продолжал увлеченно рассказывать отцу о своём житье в доме знахаря.
– Нет, сынок. Я тебя внимательно слушаю. Переживали мы с матерью за тебя, вот и кажется, что я в облаках витаю. Усталость с ног валит.
Савелий, припадая на одну ногу, подошел к отцу и обнял его.
– Ты иди спать. А я сейчас разомнусь, да и сам лягу. Мне Илья поручил каждый день специальные упражнения делать. Перед сном одни, поутру, другие. Так что пойду я.
И он, припадая еле заметно на одну ногу, тихо вышел из хаты.
Несколько последующих за этим днём лет, прошли в обычных мирских заботах. Савелий быстро навёрстывал упущенное время. Он каждый день навещал волоха и проводил с ним обычно половину светового дня, помогая тому по хозяйству. Также, со временем, к хозяйству знахаря прибились подросшие Ярослав со Светогором. Естественно, проводя большую часть времени втроём, ребята очень быстро сдружились. Они не только проводили вместе время во время встреч в доме Ильи, но и с возрастом, стали вместе обучаться военному делу. Каждую свободную минуту они старались потратить с пользой, и знахарь им в этом всячески потакал.
В один из ненастных дней, когда на улице лил дождь, ребята сидели в банном помещении и вязали веревки для навесной переправы, которую они собирались навести на широком лесном ручье. Ручей этот преграждал путь на поляну, где в дупле огромного дуба, дикие пчелы устроили себе улей.
– Вот построим переправу, и все в жители нас благодарить станут! – в словах Ярослава чувствовалась гордость
– А зачем нам надо всем говорить, что переправа готова? – ответил ему Савелий. – Я бы её вообще замаскировал. Была бы у нас своя собственная переправа! По весне в те края всё одно никто не ходит.
– Я считаю, что Савелий прав. – включился в разговор Светогор. – Поселковые за диким мёдом в такую даль не пойдут, а других причин на верхнюю поляну ходить, у них нет.
– Ну добро! – согласился Ярослав, затягивая на канате крайний узел. –
