осоловевшими глазами пободал чёрный мрак.
– Меня там съедят. Там что-то ходит…
В лесу и, правда, что-то двигалось. Один раз проплыла тень совсем рядом, и у добрых молодцев между лопаток морозцем потянуло. Никто и вида не подал – табачок притупил чувство самосохранения. Страх ощущался отдельно – за стеклянной дверью разума, если столь пышным словом дозволительно именовать остатки рассудительности в этих трёх набитых мыслями, мыслишками и вообще неуловимой мелочью, головах.
Билл мужественно взбодрил себя. Дым проник в глубину, где уж и мыслей не имелось, одни инстинкты. Иголочка сосновая ткнулась в мозг: он вспоминал… и не мог вспомнить.
Поэтому он заговорил о костях, оставленных в долине – светятся ли они в темноте, вот сейчас. Энкиду считал, что – да.
– Он же светился. Ты говорил – он светился.
– Только когда летел. – Возразил Билл и даже показал, как это дракон делал, к счастью, не стремясь к доскональности.
Он подумал о новом ощущении в своей крови, которую видел со стороны. В воздухе вился-крутился пульсирующий серпантин, имеющий очертания биллова тела. Сердце, усыпанное блёстками, как дешёвый сувенир, опять показалось ему похожим на гнездо ремеза в конце аллеи.
Энкиду поиграл пачкой в квадратной ладони. Короткие жёсткие пальцы с широкими ногтями с виду не предназначались для тонкой работы. Но вытянули сигаретку для жертвоприношения хирургически точно. Приметив, что слабак Билл оставил свою на камешке, где уже высился сталагмитик пепла, экономный обитатель первого этажа снова затолкал получившую отсрочку сигарету в пачку.
– Я возьму твою?
Билл кивнул. Бледность и гаснущий блеск в страдальчески прикрытых глазах свидетельствовали – он придумывает повод тот самый приличный. Энкиду под надзором Аса и вернувшейся бабочки прикурил от протянутой над пламенем руки Аса.
Сел и без осторожности щедро втянул дым. Не закашлявшись, он прислушался к себе. Глаза его, яркие, как у брата, потемнели.
Ас небрежно узнал:
– Завещание-то где лежит? А то, кому штаны твои достанутся.
– Цветам и травам. – Ответил смутным голосом Билл. И показал дрожащим пальцем. – Они у него… ха… ха… одни… – (Билл глухо задумался.) – Правда, штанин-то две.
Ас хотел ответить, но они услышали шаги, и тут же, раздвигая ветви, вышла тонкая фигура. Мысль о жительницах деревьев, несомненно, посещала всех троих на протяжении сидения у костерка и приобщения ко злу цивилизации, потому что некоторое время они дико смотрели на золотые блики, одевшие голову подошедшей лёгким шлемом. Синь глаз на узком белом лице с алыми, начертанными неровной кистью губами, показалась им неземной, не эридианской.
– Мальчики учатся курить. – Шанни следила за тем, как они пытаются приподняться и жестом учительницы усадила их, сев сама на ту ветку, с которой взлетела бабочка. (Куртку Билла обе отвергли.)
– Где-то
