убеждён, что ничего не знает. Наконец, он догадался, почему оракул назвал его самым умным: он-то знает, что ничего не знает, а другие даже этого не знают.
В качестве методологии выступает положение Сократа о существовании объективной истины, как противоположность релятивизму (философия, утверждающая относительный, временный субъективный характер истины) и агностицизму (философия, отрицающая существование истины вообще).
Вся предшествующая философия предполагала, что истина – это скрытые от внешнего восприятия части целого, которые это целое и объясняют. Сократ впервые использует новую методологию – целое больше его составных частей, в целом есть то, чего нет в его частях, его поиск и есть задача мудреца.
Сегодня, даже понимая, что все научные знания быстро устаревают, мы всё равно, как и Сократ, уверены, что движемся к объективной истине.
Положение Сократа о том, что целое не равно сумме частей, чаще всего нарушают при объяснении социальных явлений, когда общество и его элементы рассматривают как сумму отдельных индивидов.
Если ради чего-то и стоит жить, то это ради созерцания красоты.
Учение Платона об истине
Ученик Сократа – Платон (427—347 до н. э.) понял, почему Сократу не удавалось дать определение понятий: все вещи разные и постоянно изменяются, а понятие только одно. Мы же пытаемся определить все вещи (и те, что были, и те, что есть, и те, что будут), поэтому ничего и не получается.
Платон (от слова «широкий») – прозвище, которое ему дали (вероятно, Сократ) за широкую грудь (он был борцом). Всю свою философию он приписал Сократу. Его произведения написаны в форме диалогов. Главные из них: «Федон», «Пир», «Федр» – об идеях, «Государство», «Тиэтет» – о познании, «Парменид», «Софист» – о категориях, «Тимей» – натурфилософия. Содержание диалогов свидетельствует, что Платон был хорошо знаком с предшествующей философией, но Сократ стал для него идеалом.
Платон утверждал, что чувственные вещи возникают и погибают, изменяются и движутся, в них нет ничего прочного и истинного. Но почему в этом случае мы легко различаем вещи? Наверное, потому, что мы знаем их сущность, мы их где-то уже видели. Значит, есть место, где душа с ними встречалась. Причём то, что мы видели, неизменно и одинаково для всех людей, иначе мы бы не понимали друг друга. Не туда ли рвётся всё время душа, когда хочет узнать истину? Значит, у всех преходящих вещей есть их истина, воспринимаемая душой. Но почему мы не видим её? Значит, она уже не доступна чувствам, но доступна только уму. [Почему мы не путаем столы и стулья, хотя и не можем дать их определения? Потому что наш ум знает то общее, что принадлежит всем столам и стульям. Это общее есть в нашем уме.]
Эту истину вещей, их сущность Платон назвал «эйдосами», или видами, идеями. Каждому классу предметов соответствует свой вид, идея.
