я расстроилась, но совсем не удивилась, когда восемь лет назад Ларс так и не появился на пороге кафе. Я сидела в гордом одиночестве, пила кофе и ждала. Пятнадцать минут, двадцать минут, тридцать пять. Наблюдала за прохожими сквозь витрину. Мимо прогуливались влюбленные парочки, пожилые старушки с маленькими собачками на украшенных стразами поводках, мамаши, катившие коляски с пухлыми младенцами. Я стала придумывать разные объяснения. Может, Ларс сидел в машине на другой стороне улицы и, притаившись, наблюдал за мной. Наверное, он судил исключительно по внешности – но тут все не так уж и плохо, с досадой думала я (перед нашей встречей я побывала у парикмахера и дольше обычного крутилась у зеркала с помадой). Мог бы потратить на меня хоть часок!
Наконец, выпив еще две чашки, я решительно встала из-за стола. Взяла плащ и вышла на улицу с гордо поднятой головой, широко улыбаясь всем встречным. Если бы Ларс на самом деле наблюдал за мной в ту минуту, он бы сразу понял, что его поступок нисколько меня не задел.
После ужина я провожу целый час в спальне, отдирая малярную ленту с оконных рам и плинтусов. Собираю с пола газеты, вешаю занавески и жалюзи, раздумываю, не перетащить ли самой всю мебель, но в итоге решаю, что не стоит. Вместо этого я забираюсь в кровать и мгновенно проваливаюсь в крепкий и поначалу ничем не примечательный сон.
И вдруг я снова оказываюсь там. В спальне с зелеными обоями. Из-за штор пробивается серый утренний свет, сквозь стеклянные двери видно, как в воздухе кружатся снежинки. Интересно, здесь всегда идет снег?
Ларс лежит совсем рядом. Его рука уверенно покоится у меня на талии, теплое дыхание касается моей шеи.
Осторожно поворачиваюсь, чтобы заглянуть ему в лицо. «Кто ты? – спрашиваю его мысленно, боясь разбудить. – Что я здесь делаю?»
Будто услышав мой вопрос, Ларс открывает удивительные синие глаза.
– Доброе утро, милая!
Он разворачивает меня к себе и целует. Я мгновенно узнаю это теплое прикосновение, будто каждое утро начинается с поцелуя уже много лет подряд.
– Доброе утро, – бормочу в ответ. Мне хорошо, и я не хочу, чтобы сон заканчивался.
Прижимаюсь к нему и чувствую, как в бедро упирается твердая выпуклость. Я замираю, но тут же напоминаю себе: это сон, а во сне можно говорить и делать что угодно.
– Который час? У нас есть время… мы успеем?.. – Я заикаюсь и путаюсь в словах даже здесь, в вымышленном мире.
– Успеем, но только быстро. – Он улыбается. – Люблю субботы.
Мы начинаем страстно и торопливо заниматься любовью, стараясь не шуметь, – как все супружеские пары, которым удается выкроить несколько свободных минут ранним утром. Приходится спешить, пока не проснулись дети.
Он бережно прикасается ко мне умелыми, чуткими руками. Расстегивает две верхние пуговицы ночной сорочки, прижимается губами к соскам. Я выгибаюсь ему навстречу, тихонько постанывая. Оказывается, я успела забыть, каким ярким бывает удовольствие.
Он полностью входит в меня, и я начинаю двигать бедрами, сначала медленно, а потом все быстрее, постепенно
