привычки: она курит по две пачки в день и ни разу не пыталась бросить.
Выйдя из ресторана и попрощавшись с Джуди и Биллом, мы направляемся к парковке. Мне интересно посмотреть на наш автомобиль. Оказывается, это «Кадиллак» последней модели, серебристо-голубой с белым салоном. Наверное, это машина Ларса: слишком уж чистая изнутри, дети обычно быстро наводят в салоне свой порядок. Получается, у меня тоже есть машина, на которой я вожу детей, катаюсь за продуктами и по делам? Или мы с малышами все время ходим пешком, хотя в этом я сильно сомневаюсь. Пытаюсь представить себе, как выглядит моя машина. Вот ведь забавно! Я умею водить: папа научил меня, когда я была старшеклассницей, – но я никогда не думала о покупке собственного автомобиля и уж точно не собиралась ездить на нем каждый день.
– Хороший был вечер, – говорит Ларс, выезжая с парковки. – Как считаешь?
– Мне кажется, им понравилось.
Он кивает:
– Надеюсь. Я бы очень хотел получить заказ от Билла.
Я порывисто беру его за руку:
– Получишь. Обязательно получишь.
Он стискивает мои пальцы, как под столом в ресторане:
– Спасибо, что веришь в меня. Для меня это очень важно. Ты ведь знаешь?
Поколебавшись, я киваю:
– Да, конечно.
«Кадиллак» плавно поворачивает на Университетский бульвар. Я внимательно слежу за дорогой. Мы едем по бульвару на юг, проходя через туннель под шоссе Вэлли. Потом оказываемся в более оживленном районе около университетского кампуса и проезжаем Эванс-авеню. К западу отсюда – в реальном мире – живу сейчас я. Но мы едем дальше, еще пару миль по Университетскому бульвару, а у южной окраины города поворачиваем налево на Дартмут-авеню.
Здесь вовсю идет строительство. По-моему, сюда даже автобусы не ходят. Уже темно, но я все равно замечаю, что тут очень мило, почти как за городом. Улицы названы в честь разных городов Среднего Запада: Милуоки, Детройт, Сент-Пол.
Мы сворачиваем вправо на Спрингфилд-стрит. Улица застроена не полностью, и дома стоят далеко друг от друга. На некоторых участках висят объявления о продаже. Многие здания еще только строятся: в темноте видны их смутные силуэты – длинные, хрупкие остовы на фоне безграничного простора.
Мы подъезжаем к полностью достроенному двухэтажному дому. Я разглядываю фасад, стараясь запомнить, как он выглядит снаружи. Ночью сложно различить детали, но стены, кажется, розовато-оранжевого цвета. Я обращаю внимание на номер – 3258, – желтые латунные цифры возле бирюзовой двери.
На пороге нас встречает смуглая женщина средних лет в форме горничной. У нас есть горничная? Я не заметила ее в предыдущем сне, но в этом нет ничего странного. Неудивительно и то, что горничная, судя по всему, родом из какой-то испаноязычной страны – возможно, из Мексики, как и многие другие жители Колорадо. В Денвере почти нет азиатов и негров. Я ничего не знаю о домашней прислуге, но готова поспорить, что белая женщина вряд
