Бельской, не было найдено рукописей, которые там находились. Исчезла и рукопись, переданная самим профессором нотариусу вместе с завещанием, хотя и была положена нотариусом в особый несгораемый шкаф. Каким образом могла исчезнуть оттуда рукопись, никто не мог объяснить. Ни малейших следов взлома не было.
Пропал и четвертый экземпляр той же рукописи, посланный по почте младшему брату убитого профессора, кончающему курс юристу, студенту Лейпцигского университета. Но убитый собственноручно сделал с помощью гектографа десять списков своего манускрипта, и пропажа четырех из них еще не имела особенного значения.
Однако, когда вслед затем дважды исчезали манускрипты злосчастной книги из типографии, взявшейся ее напечатать, то общественное мнение обеспокоилось: слишком уж странна была «случайность», повторяющаяся шесть раз подряд.
В первой типографии манускрипт исчез до начала набора, спустя не более получаса после ухода директора Гроссе, принесшего рукопись и заключившего условие с хозяином типографии. Этот последний вышел на минуту из своего кабинета и остановился у двери переговорить с наборщиком, требующим немедленного расчета. Окончив разговор с наборщиком, типограф снова подошел к своей конторке, чтобы спрятать в нее рукопись, о важности которой был предупрежден заказчиком, но тетрадь исчезла бесследно.
Хозяин следующей типографии, предупрежденный заказчиком о том, что вручаемая ему рукопись обладает странным свойством улетучиваться, спрятал ее в собственной спальне, выдавая наборщикам листки по счету и каждый вечер отбирая готовые оттиски, которые и запирал собственноручно в той же спальне.
Все шло хорошо в продолжении двух недель. Набрано было уже больше половины книги. Как вдруг глубокой ночью загорелось в комнате, находящейся как раз под спальней хозяина типографии, причем огонь перешел в верхний этаж так быстро, что спящие обитатели квартиры едва успели спастись. О спасении же манускрипта и думать было нечего.
При расследовании причины пожара оказалось, что он начался в незанятой квартире, в которой должен был начаться ремонт за счет снявшего ее жильца, почему в ней и находилось значительное количество масляной краски, заготовленной для окраски дверей, полов и стен. В потолке же ясно виднелось отверстие, очевидно умышленно прорубленное и обнажающее балки, на которых лежала настилка пола верхнего этажа. Отсюда огонь и проник в спальню хозяина типографии. Как и зачем было прорублено это роковое отверстие, осталось невыясненным, хотя нанявший квартиру врач-массажист (конечно еврей) объяснил, что он желал повесить в этой комнате какие-то аппараты для шведской гимнастики, для которой требуются особенно прочные балки, в чем нельзя убедиться не сбив штукатурки на потолке.
Директору Гроссе после этого уже трудно было отыскать новую типографию для заколдованной рукописи, оставшейся уже только в трех экземплярах.
Однако все же нашелся смельчак, объявивший, что он
