Ларка, – продолжает Люська, – в кожаном пальто. Сапожки замшевые на шпильках. Английские, что ли?
Сама вся ухоженная – волосок к волоску. И французскими духами пахнет. Прямо облако вокруг неё.
Рита сидит на тонконогой табуретке, широко расставив ноги в стоптанных войлочных шлёпанцах, и медленно слизывает варенье с ложки.
– Ты на себя в зеркало посмотри. Мымра вылитая! Когда в парикмахерской последний раз была?
– Давно, – признаётся Рита.
– Давно… – передразнивает Ритину интонацию Люська. – А годы-то тю-тю! Прощай, молодость! Морщинки, килограммы лишние. Скоро никому не нужны будем. Если только внукам.
Рита улыбается невольно.
– Давай в театр сходим, – предлагает Люська, – И то развлечение.
– А дети?
– С детьми пусть Медведев посидит. Не развалится.
– Не развалится, – соглашается Рита. – Только давай лучше маму попросим.
– Кого ж ещё просить, как не маму… – женщины вздыхают глубоко и сидят некоторое время задумавшись, молча.
– Не понимаю я тебя, – говорит Лара. – Он же непрактичный такой, неприспособленный, недотёпа. Ничего в жизни не добьётся.
– Я люблю его, Лара.
– Замуж по любви только в романах выходят.
– А как надо? По расчёту?
– По уму.
– По уму – это за Николаева? Деньги, карьера, квартира трёхкомнатная.
– А что в этом плохого? Надёжный тыл. Другая бы на твоём месте ни минуты не думала.
– А я и не думаю.
– Это и видно!
– Мам, ты одолжишь мне денег? Оленьке пальто зимнее мало, новое покупать надо, – Рита старается смотреть в сторону.
– Одолжу.
– Мам, ты не думай… Мы подзаработаем – отдадим. Юра прибор закончит, ему премию должны дать. И у меня тринадцатая скоро… Потом отдадим.
– А жить сейчас надо, дочка. Я не вечная. Муж он у тебя или кто? Почему не можешь заставить его зарабатывать на семью?
– Мама! Я прошу тебя!
Мать медленно идёт к тумбочке, где хранится постельное бельё, тяжело, с кряхтеньем нагибается, достаёт деньги.
– На. Пальто купите хорошее. Дорогое. Чтоб не хуже других была. Себе тоже что-нибудь купи. Здесь хватит.
Рита прижимается к материнской щеке. Молчит.
– Ты у меня такая красавица. Такие женихи у тебя были!
– Были да сплыли.
– И что бы ты без меня делала? – вздыхает мать. Оленька спит, дышит глубоко, ровно. Рита прислушивается – не закашляется ли? Но Оленька спит спокойно. У Риты теплеет на душе. Может и ничего, может обойдётся. Молока горячего с мёдом попили, ноги в горчице погрели – отойдёт простуда.
Она подходит к зеркалу, смотрится в его бесстрастную, серую глубину. Права Люська – морщинки, килограммы лишние. Годы идут. И сегодня она – уже не та Рита, красавица с ямочками на щеках, ослепительной белозубой улыбкой, королева студенческих балов. Сегодня королева Ларка. У той всё было рассчитано,
