“propter tria que inveniuntur in ea, scilicet, ligmen, ignis et cera: et in Christo sunt tria, scilicet, caro, anima et Deitas vera” («поскольку три находятся в ней, то есть фитиль, огонь и воск: и в Христе три, то есть плоть, душа и истинная Божественная природа», I: 100), что, таким образом, соединяет образ праздника и событие непосредственно с учением о природе Христа, которое Лудольф изложил перед этим. Это служит введением в довольно длинный отрывок о ветхозаветной типологии свечи и света вообще, Христос сравнивается с пророком Самуилом, Мария – с матерью Самуила Анной, поскольку Самуил служил в Храме.
Затем следует обсуждение жертвы как таковой, голубей и горлиц. Лудольф объясняет, что по соответствующему поводу богатый должен был пожертвовать ягненка, а бедный жертвовал птиц. Как пример бедности и смирения Святое Семейство не благословлено богатством и потому не могло пожертвовать ягненка: но его сын, Агнец Божий, будет принесен в жертву на Кресте и, таким образом, Закон будет выполнен глубочайшим из возможных образом. Лудольф дает отсылку на обсуждение Бернардом Клервоским символики двух видов птиц: columba представляет плодовитость, и в этом образе Святой Дух явился при крещении Христа; turtur представляет чистоту, и это птица, вернувшаяся к Ноеву Ковчегу с ветвью оливы, чтобы возвестить окончание Потопа.
От этой отсылки, связанной с голубями и горлицами, Лудольф возвращается к чтению евангельского текста, воспроизводя повествование, в котором появляется Симеон. Имя Симеона переводится как «послушание». Симеон – это образец верующего, который исполнен Святого Духа и которому Дух открывает истину; описание Симеона у Лудольфа ярко окрашено этим аллегорическим толкованием. Отрывок о Симеоне построен очень похоже на начальный отрывок главы, который мы видели непосредственно: ключевые слова и фразы евангельского текста введены в расширенный контекст собственного повествовательного комментария Лудольфа. Данный отрывок дает ему возможность рассмотреть такие темы, как добродетели терпения и смирения; образ старика, держащего на своих руках младенца – Сына Божьего; фигура Симеона как образ верующего христианина, духовно совершенного человека, вся жизнь которого проходит в молитве о том, чтобы увидеть Воплощенного Христа, и дух которого целиком зависит от Иисуса Спасителя.
Затем следует расширенное тропологическое чтение песни Симеона (Nunc dimittis – Ныне отпущаеши):
Possumus etiam dicere quod in hoc cantico magnifi catur Christus quoad quatuor, secundum quatuor nomina, quibus Simeon Christum appellat. Commendatur enim Christus ut pax, ut salus, ut lumen, ut gloria. Pax est, quia mediator; salus, quia redemptor; lumen, quia doctor; Gloria, quia praemiator. Et sic in his quatuor consistit perfecta Christi commendatio, imo totius Evangelicae historiae quaedam brevissima comprehensio. (I: 103)
Мы можем также сказать, что в этой песни Христос величается четырежды, в соответствии с четырьмя именами, которыми Симеон называет Христа. В самом деле, Христос восхваляется здесь как мир, как спасение, как свет, как слава: Он есть мир, поскольку осуществляет посредничество; спасение, поскольку искупляет; свет, поскольку учит; слава, поскольку вознаграждает. И, таким образом, в этих четырех именах состоит совершенное восхваление Христа, более того, некий итог всего евангельского повествования.
Констатировав, что четыре имени, применяемые к Христу в Nunc dimittis, подводят итог Евангелию, Лудольф
