у нее в голове.
Стоя у дверей, она и понятия не имеет, какая будет станция. Оказывается «Красные ворота». «Ничего подожду следующий поезд, время до электрички есть».
Она облегченно выдыхает, когда открываются двери, немного отходит от начала вагона и встает, поправляя сумку.
«Желтая куртка» выходит за ней.
Она следит за ним краем глаза: он стоит лицом к ней. Между ними пара метров, не больше. Наконец, он подходит к ней.
– Ты вышла из-за меня?
– Нет, просто этот поезд дальше Комсомольской не идет, – говорит она, не смотря на него, обрадовавшись удачно найденному объяснению.
– Хорошо, а то я подумал, что напугал тебя.
– Нисколько, – хмыкает она, вся поджавшись.
– Вот мой мобильный. Меня зовут Марк, а тебя? – чеканит он, протягивая ей цветную карточку.
– Катя, – сомневаясь, отвечает она и неуверенно берет его визитку.
– Тебе больше подходит Като. Буду звать тебя Като, ладно?
– А мне больше нравится Фарух.
– Нет, Фарух тебе не подходит!
Они оба прыскают и хохочут на всю станцию.
Он садится вместе с ней на поезд.
– А почему такое имя чудное, Фарух?
– Первое что пришло в голову – недавно смотрела кусочек из балета с Фарухом Рузиматовым. Вот и выстрелило.
– Значит, любишь балет. Мне тоже балет нравится. Можно будет сходить как-нибудь на что-нибудь, – он вопросительно смотрит на нее.
– Можно, – улыбается она в ответ.
За стеклами дверей уже показываются своды Комсомольской, и Като нерешительно топчется. «Как обычно, выглядишь наиглупейшим образом».
– Я выхожу. Пока.
На его щеках уже сильнее обозначаются ямочки.
– Ты и здесь будешь следующего поезда ждать, или на вокзал идешь?
Она кивает, чувствуя, как ее всю бросает в жар. «Как-то я отвыкла от приставаний и ухаживаний».
Марк едет к другу в Щелково, поэтому им и здесь оказывается по пути. Они болтают обо всем, много смеются, но самое главное, они договариваются о следующей встрече.
III
В окне поезда мелькали дома, дороги и люди. Цветные и черно-белые картинки быстро сменяли друг друга. Поезд мчался мимо, а там продолжалась жизнь своим чередом. Кто-то просыпался, кто-то уходил на работу. Всё продолжалось без начала и конца.
Ровными вертикальными полосками сменяли друг друга белые березки и черные засмоленные столбы электропередач.
Всё продолжало жить там, а поезд мчал ее мимо, дразня и укачивая.
IV
В честь грядущего восьмого марта их отпускают домой намного раньше.
По всему ньюсруму раздается радостный клич к завоеванию местной столовой, причем голоса мужчин слышны намного сильнее
