что я тебя затащил в постель. Потому что это без преувеличения была лучшая ночь в моей жизни! А если… случится так, что она станет единственной, то могу сказать с уверенностью, что она и останется лучшей ночью до конца моих дней! Думаешь, я не понимаю, что я не тот, о ком ты мечтала? Мне иногда становится жутко от себя самого. И, если бы я не был такой сволочью, я бы отдал тебя Кайлу, не раздумывая! Светлыми Небесами клянусь, ты самого короля заслуживаешь, что там какой-то нищий рыцарь! Но только я такой, как есть, и потому я не отдам тебя никому! Потому что ты – мой свет! Без тебя… ничего, кроме тьмы, во мне не останется…
Настя села, кутаясь в плащ. Очаг давно погас, и утренняя сырость уже пробиралась обратно в горницу. Встретилась с ним глазами… Многие не выдерживали его взгляд: кто-то боялся, кто-то просто не любил. А ей с первого дня знакомства казалось, что в этих волчьих глазах, прозрачных и холодных, как воды горного озера, есть что-то необычное, манящее непреодолимо.
А сейчас они были полны горечи и нежности.
Неожиданно для циничного и самовлюблённого Вифрийского Ворона. Ни обиды, ни ревности, ни даже раздражения. Он всё понимал. Читал в её душе лучше, чем она сама. Может быть, понимал с самого начала и не ждал чудес.
Этот парень вообще был реалистом – жизнь заставила!
Дэини осторожно коснулась его лица, пальчиком провела по ниточке шрама, уходящего к виску.
– Ты ошибаешься! Я – не только свет, а ты – не только тьма. Иногда мне кажется, мы с тобой и вовсе слеплены из одного теста! – тряхнула головой. – Не хочу думать об этом сейчас! Не позволяй мне задуматься!
Он накрыл своей рукой её ладонь, потёрся щекой, прикрыв глаза.
– Иди ко мне! – Эл раскрыл объятия, улыбнулся ей ободряюще.
И Настя улыбнулась в ответ, в очередной раз поражаясь, как меняется его лицо, когда он не кривляется и не ухмыляется. Как он красив, когда настоящий!
«А настоящий ли? Уверена?» – червячок сомнения снова приподнял голову.
Да! В этом она была убеждена. Может статься, она была единственной, кому довелось увидеть атамана Лэрианора без извечных масок и личин.
– Кстати, с праздником тебя! – неожиданно шепнул Эливерт ей в волосы. – Совсем вылетело из головы! Это же была ночь Девятизвездья!
– И тебя!
Романова улыбнулась, обвила его руками, прижалась к чуть колючей щеке, потом скатилась пониже, снова устраиваясь на плече, носиком уткнулась в шею. Эливерт обнял её, укрыл плащом, поцеловал в волосы, поглаживая по плечам и спине.
И на какое-то время тревоги отступили, стало спокойно и надёжно, и даже почти удалось поверить, что всё теперь будет хорошо. И только сердца стучали в унисон тревожно, будто не верили в возможное счастье…
А потом к стуку сердец и трелям ранних птиц за окном добавился новый звук – негромкий топот копыт.
Настя
