в испуганную нимфу?
– Я думала, что вас арестовали!
– Что за ребячество! Неужели вы сегодня не поняли, что это не так уж просто сделать? Я хорошо защищен, и у меня верные союзники. К тому же мы сделались популярны. Уж кто-кто, а вы должны это понимать.
– Это могла быть уловка.
– Нет! Для этого наши французы из Канады слишком прямодушны и слишком любят радости жизни.
– Вы меня очень напугали, – сказала она. – И особенно когда я заметила вас, стоящего у лестницы во всем черном.
– Я хотел отправиться на это ночное собрание, одевшись именно так.
– Но почему?
– Черный человек, – молвил он. – Вы помните Черного Человека, стоящего позади дьяволицы, из видения матушки Мадлен? Я знал, что меня охотно воспринимали именно так. Разместив моих людей в усадьбе, я переоделся в черное и в таком виде отправился на заседание Совета в сопровождении испанцев.
Анжелика была поражена.
– Жоффрей, это неразумно, – встревоженно сказала она. – Мы находимся в осином гнезде, где любое недоразумение может иметь для нас самые печальные последствия, а вы развлекаетесь тем, что напоминаете жителям о пророчестве, которое некоторые, быть может, и забыли, зато многие другие хорошо помнят и боятся.
– Тем более пора высказаться ясно. Мне было интересно понаблюдать за реакцией этих господ на мой вид, и я позволил себе это сделать, поскольку епископа на сегодняшнем заседании не было. Меня уже обвиняли в том, что я и есть этот Черный Человек, а вас – в том, что вы дьяволица. И что же – нынче вечером я представил им этого персонажа, дабы разрушить в их глазах созданный вокруг него миф. А с другой стороны, я вижу, что и вы сами не боитесь показаться как «обнаженная женщина, выходящая из вод».
– Но в отличие от вас я не явилась в таком виде на заседание Высшего совета.
– И слава богу! Анжелика, любовь моя, вы относитесь к жизни слишком серьезно, вы снова становитесь той очаровательной маленькой канониссой, которую я в прошлом году похитил у свирепых протестантов из Ла-Рошели. Но поверьте мне, после того как вы явили мне свои таланты, эта роль вам более не подходит.
Он прижал ее к груди, покрыл лицо поцелуями – после только что испытанного ею страха именно такое непринужденное обхождение могло сейчас действеннее всего развеять ее тревогу.
Она подняла голову, чтобы взглянуть на него и еще раз убедиться, что он здесь, с нею.
Из груди ее вырвался крик.
За его спиной, в глубине зала, из гроба высунулся череп с двумя блестящими, как светлячки, глазами и растянутым в веселом оскале ртом.
Пейрак обернулся:
– Добрый вечер, господин Маколле, извините за то, что потревожили ваш сон.
– Ничего страшного, – скрипучим голосом отвечал старый траппер. – На что же тут жаловаться? Зрелище весьма приятное.
Так оно и было.
Граф де Пейрак, в высоких сапогах и плотной, отделанной мехом одежде, сжимал в своих объятиях полуголую
