белым и перерезая предметы глубокими чёрными тенями. В этом свете всё вокруг казалось нереальным и мистическим.
Платон наклонил ко мне бледное в ночном полумраке лицо и доверительно сказал:
– Ты можешь даже сделать из моего рассказа книжку. У меня только одно условие.
– Какое? – так же тихо спросил я.
– Пусть твои друзья помогут мне попасть домой.
Глава 2
Приключения начались восьмого марта. Платон возвращался домой, в доставшуюся по наследству однушку, с бутылкой пива в руке, и страдал. В праздничный день было особенно заметно, как он несчастен. «Ну почему мне так не везёт?», то и дело возвращалась мысль. Все из класса худо-бедно, но устроились в этой жизни. Девчонки вон, на встрече были с ног до головы в золоте. Мальчишкам тоже нашлось чем похвастать. А что же он? Ведь хороший человек. Не дурак, не сволочь. Даже от армии не откосил. Может, стоило тогда остаться по контракту? Сейчас бы была служебная квартира, приличная зарплата, паёк, форма. А не ютился бы в подаренной мамой перед отъездом однушке, каждый день думая, что поесть вечером.
Мать Платона, Олеся Станиславовна, всю жизнь была военнослужащей, обеспечивала связь. Десять лет назад она вышла замуж за однополчанина, болгарина по национальности, Аввакума Добрева, который остался служить ещё в Союзе после окончания военного училища. Она сменила фамилию, и сразу после выхода на пенсию по выслуге лет молодожёны переехали на родину мужа, в маленький город Лозенец, на берег Чёрного моря. Платон с отчимом не поехал, остался в ещё дедовой однокомнатной квартире, и теперь частенько об этом жалел.
Вот и сейчас он вспомнил фотографии, с завидной регулярностью присылаемые матерью, и на душе стало ещё гаже. В Болгарии было хорошо. На губах мамы появилась забытая с момента развала Союза улыбка, за спиной постоянно маячило море…
Если бы не Аввакум, то не было бы никаких вопросов. Но мужа матери Платон не переносил. Жёсткий, волевой человек, он настойчиво пытался поставить мальчика на мужской путь. Конечно, как он сам его представлял. Зарядка, ежевечерние проверки уроков, походы на полковое стрельбище, и самое страшное издевательство – трёхдневный выход в строю взрослых солдат в составе полка.
Платон до сих пор с содроганием вспоминал эти ужасные дни. Изнуряющий бег, после которого вся без исключения одежда оказалась мокрой настолько, что можно было выжать воду. Умывание ледяной водой, рытьё окопа малой сапёрной лопаткой. А там ещё повсюду были камни…
Все три ночи он, здоровенный, как ему казалось, парень, плакал в подушку, стараясь, чтобы не услышали спящие рядом.
Нет, когда родители съехали в Болгарию, выпускник Смирнов однозначно вздохнул с облегчением. К тому же и мать, и Аввакум оставили ему, независимо друг от друга, немаленькие суммы. Увы, деньги кончились почти одновременно со школой.
А потом жизнь показала свою неприглядную изнанку.
А может, в какой-нибудь монастырь уйти, подумал
