И почему тебя из больницы выгнали? И лечат ли сейчас? Напиши подробно. Ну, пока все, новостей больше нет. Сестра Наталья.
Вот видите, уже два письма сюжета. А судачат, что с искусством письма что-то произошло. Телефон якобы разрушил эпистолярный жанр, но ведь у нас еще не стопроцентная телефонизация, да и к тому же есть еще такие места, куда звонить не положено. А тем более оттуда. Так что есть еще письма, по которым можно представить себе эпоху.
А пока сюжет третий
Село Чугуново.
Здравствуй, Федор!
С приветом к тебе и массой наилучших пожеланий твои ближайшие родственники: сын Леша, мама и я.
Получила твои два письма, за которые очень благодарю, и пишу ответ.
Живем мы по-старому. Здоровье у мамы такое же. Лешка учится. Я работаю. Пожалуй, и все новости. Всю субботу убирала на огороде. Жгла ботву. Хозяева решили засадить половину. Вчера ездили на делянку. Заготовляли дрова. Помогали Серега, Санька и Валюха. Напилили, а вывозить нельзя. Дороги совсем развезло. Управлюсь с посадкой картошки и займусь ремонтом дома. Дом совсем валится. Возле дома надо тоже вскопать и засеять мелочью. В общем-то, на этой неделе света белого мне не видать. Если хочу иметь что-нибудь на зиму. Но погода еще холодная. Надо бы, чтобы потеплело. Да. Симон и Ванька вернулись домой. Ванька лучше не стал.
Вот у меня все. Федя, ты ничего последнее время нового не пишешь. Обещают что-нибудь в этот раз? Будет, говорят амнистия. Может, в этот раз что-то выгорит?
Второй вариант предисловия
Если бы был первый вариант предисловия, то, по-видимому, есть и второй.
«Мне кажется, что со временем вообще перестанут выдумывать художественные произведения. Будет совестно сочинять про какого-нибудь вымышленного Ивана Ивановича или Марью Петровну. Писатели, если они будут, будут не сочинять, а только рассказывать то значительное или интересное, что им случилось наблюдать в жизни».
Но, как бы там ни размышлял Лев Николаевич Толстой в своем свинцовом прошлом о нашем прекрасном далеком, еще никому не стало совестно сочинять про Ивана Ивановича и так далее. И самое главное, что эти действующие лица становятся все более и более безликими. Литературная плотва, если перевести на язык ихтиологов. В то же время личность писателя становится все более рельефной и монументальной. Вот-вот, глядишь, и начнут ставить писателям при жизни бронзовые подгрудья. В произведениях дегероизации, а в творческом союзе полнейшая героизация.
Странно, но почему же творческая славная литературная братия не прислушалась к классику и не рассказывает просто о том замечательном, что случается наблюдать в жизни. Может, нечего наблюдать? И больше ничего не происходит? Происходит. Ведь в каком замечательном тысячелетии мы живем. Итак, следующий сюжет.
Сюжет
