только строки, взятые из его поэмы «Прометей прикованный»:
«… богатства, скрытые
В подземных недрах, – серебро и золото,
Железо, медь, – кто скажет, что не я, а он
Их обнаружил первым и на свет извлек?
Короче говоря, одну ты истину
Запомни: все искусства – Прометеев дар».
Да, «все искусства у людей от Прометея», кроме того он наделил их и разумом, – жалких людей, живших во тьме, в пещерах, научил их строить дома, корабли, заниматься ремеслами, носить одежду, считать, писать и читать, различать времена года, приносить жертвы богам и гадать.
Конечно, греческий классик немного все-таки присочинил, хотя все более узнавая древнюю историю Кавказа, Грузии, наполняясь ее современным животворящим теплом, радушием, все более узнавая ее древнюю культуру и искусства, я склонялся к мысли, что «божественный огонь» в человеке мог быть зажжен именно здесь.
Попасть к самому великану – Казбеку, из Тбилиси, можно было по «военно-грузинской» дороге, проложенной еще русскими наместниками царя на Кавказе для передвижения своих войск, по Дарьяльскому ущелью, воспетому всеми российскими литераторами от Лермонтова до Ильфа и Петрова.
Как мне рассказали, главным украшением Дарьяльского ущелья, его символом является монастырь Святой Троицы, по-грузински, Цминда Самеба, где когда-то хранился крест святой Нино, сотворенный из виноградных лоз, обвитых ее власами, девы, крестившей первых грузинских царей Мириана и Нану. Можно было попасть в этом путешествии и в монастырь, расположенный на крутых склонах Казбека, прямо над селением Казбеги.
Я стал готовиться и ждать своего часа, мешало пока только то, что у меня, из-за обучения жены Изы в театральном институте, почти не оставалось свободного времени. Моё дитя росло и требовало внимания к себе, но альпинистское предприятие, поход на Казбек, засел у меня в голове. А пока оставалось изучать и далее «быт и нравы» жителей этого города, что по-прежнему доставляло огромное удовольствие.
Зима пришла в Тбилиси в конце декабря, мы стали осваивать «мангал» – жестяную «буржуйку» – самое распространенное в нашем Сванетском «убане» (убан – район, груз. яз.) отопительное средство. Пару поленьев в эту печку – и на полчаса в комнате становилось немного теплее, чем на улице, а ночью под перинами уже ничего не было страшно. Днем топить не надо было, на ярком солнце – тепло, я впервые увидел, как дети здесь бегают всю зиму в школу в одних курточках. Мужчины посолиднее надевали к зиме демисезонное, желательно импортное, пальто, женщины, дефилирующие в центре города, на Руставели или Плеханова, стали выходить на улицу в лакированных туфельках и шубках нараспашку в ожидании нового года, рождества.
Новый год в Тбилиси отличался длительными приготовлениями восточных сладостей,
