были всегда, но раньше ты приходил до заката, и взгляд у тебя какой-то встревоженный, – шептала она в его объятиях.
– О делах потом, – сказал он. И, уже не в силах овладеть с нахлынувшей на него нежностью, стал осыпать ее поцелуями. Она вскрикнула, сладостно застонала и еще сильней прижалась к нему. Время перестало существовать для них. Они любили друг друга, так нежно, как, казалось, никогда такого не было. Но это было всегда – с самой первой их близости. И это повторялось всегда и, с каждым разом это было сильней и сильней. И хотя потом они понимали, что есть физический предел чувственных наслаждений, но они с каждым разом все глубже и тоньше проникали в эту прекрасную область человеческих отношений. И они уже знали, что на этом пути, если забыть о себе, нет предела. Да…, в эти моменты время переставало существовать для них… Пространство раскрывалось совсем незнакомой своей стороной, которая раньше их немного пугала, а по прошествии времени только забавляла.
Они не знали, сколько времени прошло, когда устав оба замерли. Она лежала на его груди, он смотрел в ее глаза с расширенными от страсти зрачками. Ничего не кончилось. Все продолжалось, но на более тонком, одним им известном, уровне – просто уже не было сил двигаться. Они ласкали друг друга глазами, одним им понятными чувствами, словами, которые они уже могли произносить, темпом дыхания, ритмом сердцебиения.
Он рассказал ей все, что произошло за день, не утаив последнего разговора, она сказала, что-то незначительное и посмотрела ему прямо в глаза. По ее взгляду он понял, что она хотела сказать. Он нежно погладил ее пахнущие полевыми цветами волосы, и она поняла его ответ. Они еще долго лежали в обнимку, говоря, друг другу ничего не значащие слова, эти слова не имели смысла, но так приятно было их говорить, смотря при этом друг другу в глаза. Мир вокруг продолжал не существовать. Были только они, их простой разговор, пустые слова, и мысли, которыми они обменивались, используя взгляды, легкие ласки, и еще одно им известное нечто…
Из этого безмятежного время провождения их вывел звук колокола. Пробили седьмую стражу. Измавилу нужно было идти. Он неторопливо встал, нежно и игриво погладил свою возлюбленную по неприкрытой ягодице, и ничего не сказав, оделся и вышел. Слова были лишними, они и так все сказали и продолжали говорить друг другу на языке одним им понятном…
Измавил, не заметил, как пересек сад, поднялся по лестнице и только перед замаскированной, со стороны приемного зала, дверью он вспомнил о предстоящей встрече. Когда он открыл эту дверь и плотно закрыл ее за собой, от стены зала, освещенного масляными светильниками, заботливо зажженными слугами, отделилась высокая тощая тень. Перед Блистательным Измавилом, откинув свой капюшон, предстал его самый верный помощник – начальник тайной стражи. Подлинное имя этого человека знал лишь Измавил да еще его несколько наиболее приближенных. Откинутый капюшон открыл взору царя длинное сухощавое лицо, с большим горбатым носом и блеклыми серыми глазами. Знающие его люди поговаривали,
