и
навеянная чем-то тайно-ещё-непонятным нам идея! и внучка бросилась вслед,
даже ещё не зная что она скажет этому чертополоху (почему чертополоху? она
не могла себе объяснить; может из-за пелерины, но такое в голове само собой
сложилось слово). Внучка бросилась вдогонку и вдруг увидела как солнечный
луч вонзился в фиолетовый берет на голове господина с зонтиком, и берет
вспыхнул, как вспыхивает сухая деревяшка, когда на неё направляют солнечный
же луч через увеличительное стекло; потом заметались искры: по пелерине, по
колючим растопыренным рукам; потом пелерина загорелась, и вдруг весь
господин, подобно неуправляемой петарде, зашипел, заметался, взмыл вверх и,
не долетев до солнца, рухнул вниз; вонзился в куст крапивы в канаве за
заборчиком. Куст взорвался разноцветными крапинками, а одинокий одуванчик,
от сильного движения воздуха, распался, как лопнул, и повис серебряными
зонтами; а его трубчатый зелёный стебель согнулся, будто он был
вопросительный знак, и сказал: «А без лишних движений и шума, ну никак
нельзя, да?». Нимфа развела руками, будто хотела сказать: «А я-то здесь
причём?» – сама же перегнулась через заборчик, пытаясь разыскать упавшего
господина Петарду, но на месте падения лежал лишь фиолетовый берет, а когда
внучка присмотрелась получше, оказалось, что это и не берет даже, но просто
цветок репейника.
Прелестная наша Лиза и так, и этак пыталась что-нибудь разузнать про
молодого человека (а теперь, заодно, и про дом с нескрипучими дверными
петлями; было очень любопытно) и, однажды, даже попробовала что-нибудь
рассмотреть, аж с другой стороны Чернавки, потому что огороды выходили, как
я уже сказал, к самой реке; но это было далеко и, пожалуй, ей помогло бы sköne
Ocke, чудесное стекло, элегантная подзорная трубка, которую за Tre Zecchini
продал влюблённому в искусственную куклу студиозусу Натанаэлю господин
Коппелиус – известный оптикус, механикус и продавец барометров, и она
увидела бы и господина с зонтиком, сидящего на веранде в плетёном кресле, за
плетёным же, из лозы столом и разглядывающего через лупу гербарий из
лекарственных цветков, и молодого человека с удочкой, сидящего под большим
ивовым кустом…
Но, такого персонажа (механикуса Коппелиуса) в нашей драме нет, да и
время ещё, пока, не совпало, не состыковалось: тогда, когда молодой человек
сидел с удочкой – внучки не было на другой стороне Чернавки, а тогда, когда
внучка пыталась что-нибудь рассмотреть с другой стороны Чернавки -
господин Кабальеро не рассматривал через лупу гербарии… да что там
говорить… о времени – особый
