переспросила она.
Андрей с силой провел свободной рукой по лицу, растирая одеревенелые мускулы.
– Ри, – повторил он. – Ри… – Он закрыл глаза, представляя ее в эту минуту. – Ты узнаешь меня?
– Андрей? Ты? – тихо сказала она, будто шепнула на ухо. Он засмеялся, прислонился плечом к стене.
– Я хотел бы повидать тебя, Ри.
Она долго молчала, потом вдруг сказала оживленно и успокоенно:
– Разумеется. Приходи к нам.
Андрей не понял.
– А… можно повидать тебя одну?
– Да, конечно.
Она замолчала, как бы ожидая, подталкивая его.
– Когда же?
– Я буду очень рада посмотреть, какой ты стал.
По мере того как они говорили, голос ее становился напряженней. Искренняя радость сменилась ровной, громкой веселостью, в которой было что-то успокаивающее для третьего человека, наверно слушающего ее.
– Ри, я не вовремя позвонил?
Она спокойно продолжала отвечать невпопад:
– Кто тебе дал мой телефон?
– Лиза. Так как же, Ри?
– Ах, Лиза! Мы с ней недавно вспоминали, как встретили вас с Виктором в Петровском саду. Помнишь?
Андрей наконец понял ее игру.
– Помню, помню. Ты стала дипломатом. Значит, завтра в Петровском? В котором часу?
– Мне это безразлично.
– Тогда в семь вечера.
– Хорошо, так ты заходи, Андрей. До свидания.
Он пришел в сад в половине седьмого. Вечер стоял безветренный, морозный. В глубине сада за черными стволами деревьев горел огнями каток, звучала музыка. Андрей искал место их прежних встреч. Но тогда была весна, и все было так непохоже. Их познакомила Лиза на каком-то танцевальном вечере. Потом они стали встречаться, и Лиза с Виктором, у которых были уже установившиеся отношения, как старшие посмеивались над ними.
Вдруг Андрей вспомнил: тот разговор произошел в глухой аллейке, ведущей к пруду.
Отыскать эту аллейку оказалось нелегко, недавно выпавший снег прикрыл дорожку. Пушистый, он лежал на единственной скамейке возле пруда. Андрей смахнул снег рукой, но не сел, а продолжал шагать взад и вперед по аллее.
Восемь лет прошло с того дня. Вот этой березки тогда еще не было, этот клен был, наверно, подростком, эти деревья стали толще, выше.
– Здорово, молодцы! Не узнаёте? – негромко спросил Андрей. Он смутно представлял себе, каким он выглядел в ту пору. Зато Риту он помнил хорошо: крутой изгиб ее ярких губ; низкий, грудной смех – смеясь, она запрокидывала голову назад и забавно вскрикивала: «Ох, умора!»
Провожая Андрея на фронт, Рита спохватилась – они не обменялись фотографиями.
– Подумаешь! – небрежно отмахнулся Андрей. – Я помню тебя всю. Если мы встретимся, к чему нам фотокарточки! Если разлюбим, тогда тоже ни к чему.
«Уж если разлюблю, то не я», – думал каждый из них.
Андрей продолжал шагать взад-вперед
