лучниками-мамлюками.
Бой превратился в избиение, стальная удавка сжималась всё сильнее. Бесплодные камни равнины приготовились принять тела чужаков-европейцев – всех до одного.
И тогда в последний раз прогремел рог: рыцарь в изорванном вражеским железом золотом плаще возглавил атаку обречённых на смерть. Он рубил с двух рук, держа в правой прямой меч, а в левой – изогнутый сарацинский клинок, и не было пощады тем, кто вставал на его пути…
Мамлюки и хорезмийцы шарахались от грозных ударов, крича проклятия крестоносцу-демону на соловом жеребце удивительной красоты и поминая Аль-Каума, безжалостного бога войны.
Уцелевшие крестоносцы воспряли. Кто-то из франков прохрипел:
– Шевалье дю Солей! Рыцарь Солнца!
Горстка окровавленных и изрубленных христиан сплотилась вокруг золотого воина и в отчаянном порыве прорвала кольцо мусульман, унося с собой смертельно ранненого магистра тамплиеров Армана де Перигора…
По залитой кровью равнине бродили мародёры, сдирая доспехи с убитых и добивая покалеченных. Стервятники терпеливо ждали своей очереди на добычу.
Ветер с востока трепал длинные перья на шеях падальщиков, оперение торчащих из трупов стрел и обрывки знамён крестоносцев.
Звезда Запада закатилась вслед за покинувшим небосвод солнцем.
Глава первая
Когда иссохнет Океан
Август 1227 г., город Добриш,
Северо-Восточная Русь
Красавец петух, играя искрами на сине-красном оперении, захлопал крыльями, вытянул гордую голову с лихо заломленным малиновым гребнем и дал в третий раз:
– Ку-ка-ре-ку!
Словно услышав команду, любопытный солнечный луч проник в щель между плашками ставен княжеских палат. Поиграл с танцующими пылинками, пробежал по жёлтым доскам соснового пола и заблудился, запутался в сосуде фряжского цветного стекла, многократно отразившись.
Анастасия отбросила тонкое полотно наволока, спустила босые ноги с постели. Поднялась, охнув.
Потёрла поясницу, прогнулась. Погладила вздыбивший рубашку огромный живот.
Скрипнула дверь; просунула голову нянька, сияя толстыми щеками.
– Доброго утра, матушка! Сладко ли спалось? Подавать?
– Плохо спалось. Ещё день не начат, а уж спину ломит.
– Ах, матушка, тяжеленько тебе, – запричитала нянька, затрясла натёртыми свёклой брылями, – вот долюшка-то наша бабья, нелёгкая. Мужикам-то что: одно приволье, а нам – мучения. Мой-то как ушёл вечор с князем на рыбалку к сарашам, так и не видать его, холеру.
Задумалась. Испугалась, начала мелко креститься:
– Свят-свят. Вот язык дурной! Муж, говорю, холера, а не князь-батюшка наш Димитрий, дай ему бог здоровья. А ты поспала бы ещё…
– Ну,
