творчество. Вот. Я не ефрейтор, я не сержант, я не могу никому приказать и не могу никого заставить или убедить, если он не располагает, по меньшей мере, равным со мной опытом, логическим мышлением, пока он сам не получит этот опыт для того, чтобы это осознать. Безусловно, все вещи, которые я говорил тебе, я точно также говорил, допустим, Славе, или Калужскому, или всем остальным. Хотя я, конечно, всегда ставил акцент на другие вопросы, потому что меня не так беспокоила прокатная коммерческая деятельность. И я считаю, что не она нанесла самый большой вред, потому что она недолго длилась. Причем, самое потрясающее, что человек, который пришел и запретил это делать, был человек профессиональный. Он сразу покончил этот процесс распродажи по дешевке. Просто потому, что он достаточно умный купец. Он просто понял: что ж это такое – товар в расфасовке по десять грамм. Сразу сказать, что мы играем только для вас, но полный вечер – это нормальный коммерческий расчет. Те люди, которые происходят из этой системы, которые в ней выросли, лучше секут этот аспект, чем люди, которые явились в нее гостями, люди, которые ее, якобы, на словах ненавидели, а, попав в нее, не знают, огорчаться или радоваться. Ведь с другой стороны им по кайфу, все внимание к ним, башли, как ты писал, отельные шлюхи и все, что к этому принадлежит.
Меня сильно волновало неумение музыкантов вычленяться из этой среды, собраться в комок как ртуть в воде. А ведь на самом деле это так просто – не участвовать во всей этой игре. Если у тебя умный администратор, он тебя же и прикроет ото всей этой тусовки. Борис Агрест – такой. Он никогда в жизни не заставлял нас сыграть что-то или не сыграть. Он говорил: «Слава, как вы считаете?» Он был профессионал в хорошем смысле этого слова. При том, что сам он – плоть от плоти всей этой гнили, космосовско-б**дской, так сказать. Но у него было достаточно ума, чтобы понимать, как делать дела, как обращаться с товаром, и не в нем была беда, а в самих наутилусах, которые вели себя хуже, чем человек, вышедший из этого мира. Естественно, он-то в нем родной. Для него это все, по большому счету, неинтересно. Ну, скучно: б**дь и б**дь, он с детства с ней рядом ест. А для них-то все было радостно и внове, и они-то и не могли остановиться, а вовсе не профессиональные люди.
Ты в своей статье в Урлайте очень много внимания уделяешь внешнему врагу и очень мало врагу внутреннему. Он расположен: а) в самих музыкантах и б) в самой публике. И хотя ты им тоже раздал пинков за все прочее, мне казалось, что этот анализ можно было углубить. То есть: насколько они сами за это ответственны и насколько в них в том творчестве, которым они занимались, включая сами песни, все это было заложено еще до прихода в мир эстрады. Это все от анархизма, построенного на чистой эмоции, а не на попытке осознать мир. Он, с одной стороны, хорош, когда то, что разрушается, отвратительно. А с другой стороны, его легко моментально купить, за пять секунд. Потому что у него нет никакой веры ни во что.
ИС: Это, в общем-то, какое-то историческое проклятие России, потому что, собственно, первое, что сделал анархист Пугачев, это учредил при себе совет генералов и графов.
