Он увидел, что люди вокруг него совершенно не заинтересованы в том, чтобы сделать что-то еще, потому что жопа уже летает, голова уже сгорела – и все кругом хорошо и прелестно. И попытки заставить что-то делать, о чем-то думать, что-то искать наталкивались…увязали в такой липкой каше. И все. Он просто не мог сделать ни шагу. Он пытался взорвать эту ситуацию, расшевелить ее. Привел Белкина. Белкин пытался навести порядок, но такими андроповскими методами, которые, естественно, не могли дать никаких результатов. Есть такой советский метод. Вот, люди лежат на песке, загорают, пьют пиво, смотрят на баб. Прибегает чувак и вместо того, чтобы сказать: «Ребята, если мы сделаем это, то вы понимаете…» То есть вдохновить их по-настоящему, объяснить, что за работа… Вместо этого он прибегает и начинает пинать тебя под зад: «Пошли, пошли, пошли, б**дь! Лопату бери, туда!» Ты говоришь ему: «Ну ты че, сумасшедший?» Это естественная первая реакция. Белкин сыграл такую роль в коллективе. Все его возненавидели, кроме Бутусова. Он стал полным изгоем, который сидел только со Славой в номере и пил, и коллектив нашел для себя оригинальное совковое развлечение, которое называется свержением Гришки Распутина. У нас все время свергают Распутина.
ИС: Народная игра.
ИК: Народная игра. Сперва его делают, потом свергают. У коллектива появился объект ненависти, который занимал все его свободное время и еще больше убавлял время для репетиций. Начались многочисленные хитрые попытки уничтожить Белкина, а заодно и Агреста.
ИС: Почему создалась такая пара?
ИК: Борю пытались уличить в том, что он ворует. Но дело в том, что, как говорил тот же Белкин, который сразу понял, в чем состоит попс бизнеса и капиталистической эксплуатации труда: «Я ж не замечаю, что он ворует. Мне-то денег на все хватает». Но не так были настроены наши совки. Они сказали: «А мало ли, что мне хватает, у него-то больше». И начались попытки проверить, сколько он на самом деле денег получил. Вполне ОБХСС-совскими методами – с проверками ведомостей, подглядыванием в карманы и т. д. На фоне всей этой радостной деятельности думать о музыке было просто некогда. Тогда Слава почувствовал, что никто не может оказать ему помощи. Я не мог, ведь я же не музыкант. Я не могу своей инициативой, идеями давать людям музыку, вытаскивать их на репетиции. Это еще более странно, чем пинки под задницу на пляже. Не знаю, приходит водолаз и говорит: «Ребята, пошли в горы». Они спрашивают: «Ты хоть лазить умеешь?» – «Нет, но пошли». Вот собираемся – и пошли. Горы – это так красиво. Я всегда мечтал на них оказаться.
Таких попыток я сам не предпринимал и просто следовал любимой пословице Алексея Павловича Хоменко. Он говорит, что это Конфуций, не знаю, но, по крайней мере, достойно Конфуция: «Если у тебя есть враг, спустись к реке, сядь у воды и смотри на реку (но это не Гребенщиков – это Хоменко), рано или поздно труп твоего врага проплывет мимо тебя». Я последние два года следую исключительно этому принципу в собственных поступках. Я просто ждал, чем все это кончится, потому
