Люди верили, в военкомате даже помогли сына в Нахимовское училище пристроить.
Быстро записав всё это, следователь спросил:
– Эти, трое, вместе пришли, или по отдельности?
Катерина, не задумываясь, ответила:
– Татарин, точно, один пришел… Я ещё подумала: глухонемой. А эти… не помню. То ли вместе, то ли по отдельности… Мест было мало в зале, вот они и сели к нему. Нет, помню! Тот, который раненый, он раньше пришел, чем убитый, и раньше татарина. Сначала вон там сидел, у окна, значит, а потом ушел куда-то и вернулся.
– С убитым?
– Вот, не скажу, с ним или нет… Суетилась я, обед, народу поднапёрло. Где уж тут за всеми уследить!
Записав Катеринин адрес и пообещав вызвать повесткой позже, следователь опросил ещё нескольких свидетелей, но толку с них не выжал, ибо все показывали разное: кто говорил, что все трое вместе пришли, а потом поссорились, кто, горячась, доказывал, что пришли по раздельности, заранее договорившись выпить водочки. Ещё один, тот самый железнодорожник, сидевший за одним столиком с Прохоровым, заявил, будто подслушал, что татарин вовсе и не татарин, а какой-то «Нюзиланд», а двое парней – его агенты, передавали ему или собирались передать в сортире секретные чертежи новейшей подводной лодки, но в последний момент не сошлись в цене и поубивали друг друга. Ну, чушь полная! Но записать пришлось.
Наконец, приехали живодеры, завернули тело Сашка в грязный брезент, погрузили в кузов и увезли в морг. При этом ругались матом так изощренно, что даже старшине Варфоломееву стало томно.
Следственная бригада, закончив свои дела, также поехала восвояси. Автобус, в котором комфортно расположились служивые, медленно катился по тенистой улице Калинина. Все окна были открыты, позволяя папиросному дыму легко улетучиваться в атмосферу. Курили все – и водитель, и судмедэксперт, и оперативник, и следователь, и старшина Варфоломеев. Для успокоения нервов.
– Эх, жаль не удалось пивка выпить! – вздохнул оперативник, младший лейтенант, которого из-за молодого возраста все звали просто Колей.
– Чтоб я, да из пивной без пива ушел? – захихикал судмедэксперт, жестом фокусника доставая из под полы халата трёхлитровую банку, полную янтарного напитка, – Пока вы там разговоры разговаривали, я и отоварился!
– Ай, молодца, Андрей Иваныч! – хором воскликнули все.
Банка пошла по кругу, ибо рабочий день уже, в принципе, закончился.
– Послушайте, Дарий Аркадьевич, – деликатно рыгнув, поинтересовался эксперт, – Давно недоумеваю, что за имя у вас: Дарий?
– А! – махнул рукой следователь, – Это папаша мой в гимназии за древних персов двойку получил из истории и на второй год в пятом классе остался! А в восемнадцатом выяснилось, что историк контрик, так папаша его лично к стенке прислонил. Вот, в память этого события и нарек меня, безответного малютку, Дарием. Я же в двадцатом родился, тогда любые имена регистрировали без вопросов. Хорошо ещё, что не Ксерксом, или, там, Артаксерксом! Вот и получилось: Дарий Донцов.
Все захихикали, кроме старшины, о древних персах понятия не имевшего.
Джим
