столиком, присев на шаткие табуретки, пока хозяйка ларька колдовала возле аппетитно шкворчащей жаровни.
Олеся не выдержала и подошла посмотреть, как происходит священное жертвоприношение ее омара с последующим его огненным крещением в округлом чугунном котле, водруженном прямо на открытое пламя. Она не успела ничего понять, а видела только мелькание разноцветных кусочков чего-то необыкновенно пахучего, источающего сок, от которого по всему желудку прокатилась волна оргазма.
Томная, полная запахов тропическая ночь, старая пластиковая столешница и бумажные тарелки с огрызками салфеток, фонарики, которые качались под легким вечерним бризом, почти неслышным и нечувствительным, но все же доносящим запах океана, – все это превращало обычное поглощение пищи в самое что ни на есть высокое удовольствие, неповторимое, как прожитый день.
Поначалу осторожная Олеся ни за что не хотела попробовать местной водки, но Алекс настоял, и, выпив пластиковый стаканчик мутно-белой бурды со странным травяным привкусом, запив ею жирный кусок морского огурца, ей пришлось даже зажмуриться от взрыва вкусовых рецепторов во рту. Гормоны счастья зашкаливали и штурмовали мозг. Такого гастрономического экстаза Олеся не испытывала еще никогда. Она очнулась только после второго стакана, когда почти все уже было съедено, а бутылка живой воды закончилась.
Алекс расплатился и, поблагодарив всю семью Вон, вышедшую их проводить, повел свою даму вниз, к набережной, так как наевшаяся до отвала Олеся ни за что не соглашалась сесть на мопед. Необходимо было прогуляться. И они пошли, не торопясь, не замечая направления и следуя только своей интуиции да общему наклону улиц, туда, откуда дул свежий теплый ветер и где, вращая единственным глазом, из глубины залива поднималось морское чудище, приветствуя корабли и предупреждая их о том, что им некуда больше спешить, так как они уже достигли своей гавани. Маяк ритмично полыхал в кромешном мраке, ослепляя странников неожиданной вспышкой.
– Давно ты здесь живешь? – поинтересовалась Олеся, провожая взглядом его ускользающий луч.
– Года три.
– А до этого?
– А до этого был Бали. И после тоже что-нибудь будет.
– Ты хочешь уехать?
– Сейчас нет, но, возможно, потом захочу.
Олеся повела плечами.
– Ужасно так жить. Я бы не смогла. Без работы, без друзей…
– И то и другое при желании можно найти где угодно.
– Ну нет! Я уже четыре дня без мобильника как без рук, оторвана от жизни. Сегодня звонила через коммутатор прямо из номера. В Москве идет снег.
Олеся шла медленно, задумчиво поводя плечами под тонкой рубашкой. Она чувствовала, что могла бы гулять так до самого утра, но, как это обычно водится, для тех, кто никуда не торопится, дорога становится в два раза короче.
За ее спиной восставал призраком большой город, едва различимый, почти неслышный из-за
